Приятная зверюга, невольно улыбнулся я, возвращаясь мыслями к добыче. Так вот, трясинник, как звали тварь, была весьма гадкой и трудноустранимой. Щупальца прорастали в пятнадцатиметровом, а у матёрых тварей — и поболее, радиусе, естественно тварь оберегая от опасностей и обеспечивая пожрать.
Но, при всей гадостности, тварь имела уязвимое место. Глаз, прикрытый прозрачным, фактически бронированным костяным наростом — который, впрочем, не факт, что возьмёт и Росси. Обычно, если трясинника воевали, кидали что-то ярко вспыхивающее, слепя тварь: “на ощупь” щупальца были заметно менее опасны.
И вот за глазом, в не самой твёрдой плоти, скрывался мозг. И тут, даже если Росси до него не дострелит, то несколько выстрелов расплещут студень мозга гидродинамическим ударом — костей, кроме зазубрин-шипов на щупальцах и пластины на буркале (хотя, на глазу, совершенно не факт, что кость) тварь не имела. Собственно, если тварь убивали не “охреневая в атаке”, а по уму, использовался “живой метатель”, мечущая здоровые роговые копья. Была такая тварюшка в поместье, но сдохла ещё до кончины отца, от старости.
То есть, уже серьёзно стал прикидывать свои возможности я, возвращаюсь, благо память есть; ищу дерево поскрюченнее — трясинник “заводился” на них, вживаясь в древесину и, предполагаю, использовал корневую систему как путь для первых щупальцев. Ну и отыскав тело — просто расстреляю. Глаз — как доказательство “доблести”, это более чем подойдёт. Потом к поместью, кружным путём, благо что-что, а окрестности Стригор знал как свои пять пальцев.
Ну а дальше посмотрим. Старт, конечно, не “платиновый ковш в жопе”, но на фоне местных пейзан… В общем, неплохо. Куча интересного, даже с учётом позорного боярства. Может, кстати, всё не так плохо, а мысли Стригора — отсутствие образования. Ну реально, тип даже грамоту толком не знал, считал до ста “по памяти”, которая более чем хороша, как понятно.
Но, для начала, добыть глаз, потом изгнать комиссию и спокойно заняться разбором дел, как семьи, так и Мира с эфиром.
Придя к этому решению, я попробовал встать на ноги. Встал, не упал, но меня немного покачивало: старые рефлексы конфликтовали с новыми, на часть сенсорики шёл шоковый ответ… Ну, в общем, с Росси оптимально, а то я в теперешнем состоянии навоюю до утраты и этого тела. Тут сидеть надо, в спокойной обстановке, разбираться, причём и в теле, и в эфирном плане, также используя Архив: что, куда, зачем и нахрена. И делать это придётся, похоже, долго.
Попробовал наладить эмоциональный контакт с Индриком: “хозяин хороший, но дурак” — это одно, а вот взаимодействие “боевое” — совсем другое. И, невзирая на “память”, были у меня некоторые опасения. Но беспочвенные: на “подойти-ехать” зверюга отмыслеэмоционировала согласием, да и подошла, подогнув ноги.
Вообще, в текущем моём состоянии, Индрик — единственная надежда на выживание. Тела, естественно, уточнил я, взгромождаясь на спину животине. И не без интереса отметил, как жёсткий мышечный каркас “подгоняется” под зад: Стригор на такие “мелочи” не обращал внимания. Эх, изучать, разбираться, учиться делать самому, с искренней улыбкой отметил я.
Хотя это, похоже, “обратная связь” от питомца-симбионта, искренне радующегося, что “хозяин выздоровел” и транслирующего эмоцию мне. Впрочем, огорчаться мне, если по совести, тоже не стоит. Что-то потерял, а что-то нашёл, философски заключил я, подавая команду трогаться.
Через четверть часа мы были на опушке поляны с водопоем. Вообще, похоже, мне чертовски везло: пуща считалась “гиблым местом”, только недоучка-драчун типа Стригора мог сюда рваться. Но тварей не встречалось, повезло. А вот на границе поляны Индрик ощутимо начал подрагивать боками и выдавать эмоции тревоги: и трясинника почуял, и вопли Стригора вспомнил, так что к тревоге примешивалась обида.
Отослав мыслеэмоцию спокойствия зверю, я принялся разглядывать поляну перед водопоем. Раздутой туши уже не было, трясинник пожрал и “прибрал за собой”, дабы не отпугивать будущих жертв.