В 1921–1922 годах из партии вышли три четверти вступивших в нее крестьян. Партийный аппарат в деревне почти перестал существовать. Зато больше чем в полтора раза увеличили чекистский аппарат. В сентябре 1921 года в местных структурах госбезопасности сформировали экономические отделы для «борьбы с капиталом и его представителями».
Восьмого июня 1922 года политбюро одобрило предложение ведомства госбезопасности осуществить фильтрацию студентов. Имелось в виду ограничить прием в вузы непролетарской и политически неблагонадежной молодежи, свести к минимуму собрания студентов и преподавателей. 23 ноября все чекистские подразделения, которые вели работу в высших учебных заведениях, получили приказ завести на каждого политически активного профессора и студента дело-формуляр и накапливать в нем информацию, поступающую от осведомителей.
ЦК оправился от растерянности, вернул себе уверенность и поставил перед чекистами задачу окончательно ликвидировать политическую оппозицию. В 1923 году Феликс Эдмундович Дзержинский предложил вменить в обязанность всем членам партии сообщать органам госбезопасности о любых фракционных выступлениях. Это было воспринято с энтузиазмом. Недостатка в доносах не было. А наказание за инакомыслие становилось всё более суровым.
Один социал-демократ, слушатель эмигрантской партийной школы в небольшом французском городе Лонжюмо, вспоминал, что молодой тогда Ленин предсказывал: в революции меньшевики не будут союзниками, они могут только мешать. После занятий он сказал Ленину:
— Уж очень вы, Владимир Ильич, свирепо относитесь к меньшевикам.
Всё-таки и большевики, и меньшевики принадлежали к одной и той же партии — социал-демократической, разделяли базовые ценности и идеи. До 1917 года революционеры легко переходили из одного крыла в другое. Разногласия касались тактики и методов. Меньшевики, скажем, были противниками терактов и ограблений банков, как тогда говорили, — эксов, которыми занимались большевики.
Ленин, усевшись на велосипед, посоветовал:
— Если схватили меньшевика за горло, так душите.
— А дальше что?
— Прислушайтесь: если дышит, душите, пока не перестанет дышать.
И укатил на велосипеде.
На XI съезде партии избранный членом политбюро председатель профсоюзов Михаил Павлович Томский ернически сказал:
— Большевиков за границей упрекают, что мы установили однопартийный режим. Это неверно. У нас много партий. Но в отличие от заграницы у нас одна партия у власти, остальные в тюрьме.
Тогда еще Томский принадлежал к вождям партии и не думал, что высокое положение не вечно. В апреле 1927 года на пленуме ЦК Михаил Павлович с удовольствием вспоминал:
— Как с Троцким боролись? Троцкого оставляли в руководстве, а троцкинят снимали везде и всюду.
В какой-то момент Троцкий сказал Томскому:
— Помяните мое слово, вы на очереди.
Лев Давидович оказался прав. Разделавшись с мнимыми «троцкистами», Сталин занялся «правым уклоном», который сам же и придумал. В реальности это было устранение конкурентов и соперников, а потом уже и тех, кто имел собственное мнение и не считал нужным его скрывать. Томского вывели из политбюро, убрали с поста председателя ВЦСПС. Он был причислен к «правой оппозиции» вместе с бывшим главой правительства Алексеем Ивановичем Рыковым и партийным идеологом Николаем Ивановичем Бухариным. Рыков и Бухарин были расстреляны, а Томский в августе 1936-го покончил с собой, чтобы избежать ареста и расправы…
Александра Михайловна Коллонтай одна из первых осознала, как меняется политическая атмосфера. То, что еще недавно считалось товарищеской дискуссией, спором единомышленников о методах, теперь воспринималось как антипартийная и антигосударственная деятельность. И столь же легко, как с Павлом Дыбенко, Александра Коллонтай рассталась и со своими недавними соратниками по борьбе за общие идеалы…
Ее интимный друг Александр Гаврилович Шляпников, лидер распущенной X съездом «Рабочей оппозиции», никак не желал понять, что наступили новые и жестокие времена. Человек прямой и простодушный, он сожалел об утрате пролетарской чистоты.
Весной 1923 года его радикально настроенные единомышленники, которых партийные кары не напугали, образовали «Рабочую группу РКП» и Временное организационное центральное бюро. Участники группы требовали соблюдать принципы рабочей демократии, избавить партию от непосредственного управления хозяйством и устранить оторвавшуюся от народа партийную верхушку. Они выдвинули лозунг «Освобождение рабочих должно быть делом рук самих рабочих».