На основании изложенного и ввиду высказанного т. Коллонтай недоверия к партии и нежелания ее сказать всю правду, партия имеет право не доверять т. Коллонтай ту ответственную работу, которая она сейчас ведет. Тов. Коллонтай должна быть отозвана из-за границы, и дело ее должно быть передано на рассмотрение ЦКК».
Валериан Владимирович Куйбышев был одним из верных помощников Сталина на всех постах, которые ему доверил вождь. Но он рано ушел из жизни. Причиной смерти Куйбышева, как считается, стало пристрастие к горячительным напиткам… Вообще говоря, записки Куйбышева было достаточно для того, чтобы остаток своей жизни Коллонтай провела в общении с чекистами. Все ее бывшие товарищи по «Рабочей оппозиции» погибли.
Осень 1923 года — время острого социально-экономического кризиса в стране. «Свертывание промышленности, — говорилось в сводке информационного отдела ГПУ, — ухудшило материальное положение рабочих, усилив безработицу». Закрывались предприятия, без работы осталось больше миллиона человек. В крупных промышленных центрах рабочие ответили забастовками.
Одновременно обострилось недовольство новым правящим классом — партийно-государственные чиновники без всякого стеснения наслаждались благами власти. Они безоговорочно поддерживали линию Сталина, который устроил аппарату комфортную жизнь. В этом лагере всё было просто: привилегии в обмен на лояльность и беспрекословное исполнение указаний.
Троцкий предупреждал, что в партии исчезает демократия, дискуссии становятся невозможными, партийные организации привыкают к тому, что не избранные, а назначенные сверху секретари ими просто командуют. 5 октября 1923 года Лев Давидович отправил в политбюро очередное письмо, в котором писал, что «секретарскому бюрократизму должен быть положен предел… Партийная демократия должна вступить в свои права, без нее партии грозит окостенение и вырождение».
Президиум Центральной контрольной комиссии декларировал: «В переживаемую нами историческую эпоху, когда на плечи нашей партии в связи с наступающей революцией в Германии ложатся исключительно трудные задачи, выступления, подобные выступлениям т. Троцкого, могут стать гибельными для революции»…
Пятнадцатого октября 1923 года 46 известных в стране людей, старые большевики, активные участники революции и Гражданской войны, члены ЦК и наркомы, обратились в ЦК и ЦКК с письмом: «Продолжение политики большинства Политбюро грозит тяжкими бедами для всей партии» и требовали создать внутри партии режим «товарищеского единства и внутрипартийной демократии». Обеспокоенные положением в стране авторы письма выступили против диктата высшего руководства.
Правящая группа была занята не поиском решений, которые позволили бы вывести страну из кризиса, а целиком сосредоточилась на уничтожении Троцкого. Для Сталина и его окружения главным было сохранить и укрепить свою власть. Аппарат сплотился против инакомыслящих: партийцев, которые хранили верность идеалам, призывали учесть интересы рабочего класса и требовали свободного обсуждения ситуации в стране и сохранения внутрипартийной демократии.
Троцкий воспринимался как лидер оппозиции, которая в реальности никак не оформилась. Льва Давидовича обвинили в том, что он создает в партии оппозицию, представляющую опасность для государства, поскольку в поддержку председателя Реввоенсовета высказывались партийные организации в вооруженных силах и молодежь.
После допроса у Куйбышева Александра Михайловна Коллонтай бросилась к Сталину: уверила, что полностью поддерживает генеральную линию партии. Эта клятва верности имела для Сталина большое значение.
Ленин еще был жив. И никто не знал, что будет. А вдруг он каким-то чудом поправится? И вернет себе рычаги управления? 18 декабря 1923 года Ленина в последний раз привезли в Кремль, он побывал у себя в квартире. Сталин знал, что Ленин им очень недоволен и уж точно не позволит разделаться с Троцким… Так что в тот момент Сталину требовались любые союзники, которых он только мог привлечь в свой лагерь. Ради этого он мог простить Коллонтай ее прежние шашни с «Рабочей оппозицией», потерявшей политическое значение.
На прощание Александра Михайловна с чувством произнесла:
— Я вам за многое неизменно благодарна. Ваша товарищеская отзывчивость, вы такой чуткий…
Сталин насмешливо переспросил:
— Даже чуткий? А говорят — грубый.
Движением руки отвел ее возражения:
— Может, я и в самом деле грубый, но не в этом дело…