Генеральный секретарь ЦК партии Сталин отправил открытое письмо Августу Тальгеймеру, главному редактору газеты коммунистов «Роте фане» («Красное знамя»). Оно было опубликовано 10 октября 1923 года: «Грядущая революция в Германии является самым важным мировым событием наших дней. Победа революции в Германии будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата, несомненно, переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин».
Нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин в этот момент находился как раз в Германии. Услышав по радио о письме Сталина в редакцию «Роте фане», он решил, что это фальшивка. Запросил Молотова: «Является ли это сообщение чистой выдумкой или же что-либо за ним скрывается?»
Каково же было изумление наркома, когда выяснилось, что слова генсека — подлинные. Он еще не знал, что Сталин, охваченный идеей мировой революции, на заседании политбюро 20 сентября, где обсуждалась ситуация в Германии, сформулировал самую радикальную позицию: «Революция назрела, надо взять власть…»
Георгий Чичерин сам занимался отношениями с Германией, считая ее не только ближайшим партнером России, но и важнейшим государством Европы. Часто ездил в Берлин и страдал, когда некомпетентные партийные вожди вмешивались в международные дела, подрывая его усилия.
Немецкий посол в Москве граф Ульрих Карл Христиан фон Брокдорф-Ранцау 4 июня 1923 года приехал в Наркомат иностранных дел. Его принял заместитель наркома Максим Максимович Литвинов.
— У германского правительства, — заявил посол, — складывается впечатление, что у вас имеются два течения: одно — наркоминдельское, стоящее за постепенное и медленное разрушение Германии, второе — коминтерновское, считающее настоящий момент вполне подходящим для более решительных действий…
У руководителей Советской России уже закружилась голова. Секретарь Центральной контрольной комиссии Сергей Иванович Гусев, недавний начальник политуправления Красной армии, обратился к членам политбюро: «В случае германской революции и нашей войны с Польшей и Румынией решающее значение могли бы иметь наступление наше на Восточную Галицию (где поднять восстание нетрудно) и «случайный» прорыв наш в Чехословакию, где вполне возможна революция (в «присутствии» наших двух-трех дивизий).
Таким образом мы: 1) вышли бы в глубокий тыл Польше и ее участь была бы решена; 2) получили бы через Чехо-Словакию «коридор» в Советскую Германию…»
Четвертого октября 1923 года в Москве политбюро наметило дату вооруженного восстания в Германии — 9 ноября. Член Исполкома Коминтерна от германской компартии Эдвин Хёрнле 19 октября, побывав у Григория Зиновьева, доложил в Берлин: «Выяснилось, что теперь решения, которые русские товарищи принимают в своем кругу, будут напрямую направляться в Германию и мы, как представители германской партии, практически выведены из игры».
Руководители Советского Союза готовили Красную армию к необходимости помочь немецким революционерам. Но правительство Германии с помощью рейхсвера подавило восстание и запретило компартию…
Сторонники традиционной дипломатии в Москве вздохнули с облегчением.
Тем временем Яков Суриц получил новое назначение — полпредом в Турцию. Уезжая, передал дела Коллонтай. 3 мая 1923 года решением политбюро ее утвердили полномочным представителем в Норвегии, но пока в статусе руководителя торговой делегации. Впрочем, торговля и оставалась пока что главной сферой ее интересов.
Второго августа 1923 года политбюро в Москве рассматривало вопрос об экспорте хлеба. Это был главный товар, позволявший зарабатывать валюту.
Доклад делал нарком внешней торговли Леонид Красин:
— Мы шли двумя путями. Один в направлении понижения цен — здесь мы делали иногда ошибки. И второй в отношении качества хлеба. Качество нашего хлеба настолько высоко, что мы на всех рынках бьем Америку, так что даже уже сейчас, после продажи только сорока миллионов пудов, у нас создалась совершенно определенная репутация на рынке. Сейчас наш хлеб спрашивается в Европе. Коллонтай только что приехала из Норвегии. Норвежцы хотят покрыть всю потребность Норвегии нашим хлебом.
— А не переборщили вы в качестве хлеба? — поинтересовался председатель Высшего совета народного хозяйства Алексей Иванович Рыков.