У Балабановой, которая была и членом первого бюро, и секретарем Исполкома Коминтерна, тоже не сложились отношения с Зиновьевым и его командой. Разногласия были настолько значительными, что в конце концов она отказалась от всех постов и уехала в Швецию. На заседании политбюро ей предложили «ни в коем случае не допускать того, чтобы ее индивидуальная линия, которую ЦК считает в высшей степени неправильной, получила за границей какую бы то ни было огласку». Иначе говоря, отпустили, но настоятельно просили молчать.
Конечно, Коллонтай видела себя на работе в Коминтерне. Она знает иностранные языки, жила за границей, у нее много видных знакомых за рубежом… Но в Исполкоме Коминтерна хозяин — Зиновьев.
Бледный и болезненный, Григорий Евсеевич Зиновьев страдал одышкой и казался флегматиком. Но он был умелым митинговым оратором. Он зажигался во время речи и говорил с больным нервным подъемом, призывая своих слушателей к победе коммунизма во всем мире.
Михаил Афанасьевич Булгаков слушал Зиновьева перед съездом железнодорожников в Колонном зале Дома союзов (бывшее Благородное собрание): «В половине восьмого вечера появился Зиновьев. Он быстро прошел круглый зал, с наигранной скромностью справляясь, где раздеться, прошел в комнату президиума, там разделся и поднялся на трибуну. Его встретили аплодисментами, прервавшими предыдущего оратора, который что-то мямлил. Опять засветили юпитера, и его снимали… Речь его интересна. Говорит он с шуточками, рассчитанными на вкус этой аудитории».
Оказавшись у власти, Зиновьев, как это случается со слабыми натурами, преобразился и вел себя крайне жестоко. На совещании руководителей Питера кто-то заметил, что в Зоологическом саду умирают носороги. Максим Горький поинтересовался: чем вы их кормить будете, ведь в городе голод? Зиновьев ответил: буржуями. И партийные руководители города начали обсуждать вопрос: резать буржуев или нет? Всерьез обсуждали…
Географ и картограф Вениамин Семенов-Тян-Шанский вспоминал о жизни в Петрограде после революции: «Зиновьев держался типичным сатрапом в Петрограде… Но самое замечательное было тогда, когда Зиновьев разговаривал по телефону в качестве председателя Коминтерна. Лица, при этом присутствовавшие, говорили, что он говорил таким тоном «владыки мира», каким никогда не говорили еще никакие монархи на свете…»
Но в минуту откровенности Зиновьев признался художнику Юрию Анненкову, что скучает по Парижу, где до революции скрывался от царской полиции. Главный революционер земного шара вспоминал о лиловых вечерах, о весеннем цветении каштанов на бульварах, о Латинском квартале, о библиотеке Святой Женевьевы, о шуме парижских улиц. Зиновьев горевал, что Париж теперь для него недоступен:
— Революция, Интернационал — всё это, конечно, великие события. Но, ей-богу, я разревусь, если и в Париже свершится революция!
«Ленин знал, что в лице Зиновьева у него есть надежное и послушное орудие, и он никогда не сомневался в своем умении управлять этим оружием для пользы революции… — вспоминала Анжелика Балабанова. — Ленин был больше озабочен тем, чтобы его решения были действенными, нежели способом, которым они выполнялись. Его главной психологической ошибкой было то, что он не предвидел того, что случится с революцией, когда эти средства станут целью…»
Коллонтай обиженно записала в дневнике: «Зиновьев определенно не хотел, чтобы я работала в III Интернационале, хотя Владимир Ильич меня предлагал туда. С Зиновьевым у нас острые взаимоотношения, еще с Октября. Он не прощает мне, что я тогда его разоблачала за трусость и организовывала «поход» к нему работников с запросом. Да и Лилина меня за это не терпит».
Упомянутая Коллонтай Зинаида Ионовна Лилина — жена Зиновьева. Коллонтай крайне не нравилось, что на женских совещаниях Лилина «держала себя хозяйкой».
Во время II конгресса Коминтерна, проходившего с 19 июля по 7 августа 1920 года, состоялась Международная конференция коммунисток. Представительницы разных стран обсуждали работу коммунистических партий среди трудящихся женщин. Родилась идея создать Международный женский секретариат, который помогал бы коммунистическим партиям вовлекать женщин в пролетарскую классовую борьбу.