Женотдел оставался к тому времени самым старым отделом внутри постоянно перекраиваемого центрального партийного аппарата. Он состоял из пяти секторов: труда и быта; массовой работы; кадров; работы по Востоку; связи с массами.
Против ликвидации возразила только наследница Коллонтай — Александра Васильевна Артюхина, которая с 1926 года заведовала в ЦК отделом работниц и крестьянок и одновременно редактировала журнал «Работница». Она железной рукой проводила политику партии.
В 1930 году Артюхина, выступая на пленуме Московского комитета партии, призвала отвергнуть «предложения о том, что надо создавать специальную индустрию, специальную промышленность, которая бы занималась улучшением личного домашнего хозяйства по образцу западноевропейских стран»:
— Задача состоит не в том, чтобы облегчить только индивидуальный быт. Наша задача — строить быт общественный. Сейчас лучше пострадать со старыми мочалками, утюгами, сковородами, с тем, чтобы имеющиеся средства и силы бросить для устройства общественных учреждений.
К Артюхиной прислушались. Со старыми утюгами и сковородками женщины страдали аж до самого крушения советского строя…
Александру Васильевну ввели в состав оргбюро ЦК и сделали кандидатом в члены секретариата ЦК. Артюхина стала самой высокопоставленной женщиной в стране. Но ненадолго.
На заседании оргбюро ЦК 30 декабря 1929 года выступал Сталин:
— До сих пор как было в аппарате ЦК? Всё дело подбора, выдвижения и распределения кадров по всем отраслям нашей промышленности находилось в одном отделе. Это не годится, это старо. Вот, товарищ Артюхина, одно из оснований, говорящее о том, что при старом аппарате надо его реорганизовать. Надо разбить работу по подбору, распределению и выдвижению кадров по всем отделам; один отдел с этим никак не сможет справиться, зашьется…
Мы функции подбора, выдвижения и распределения кадров разбиваем на все отделы, распределительному отделу мы оставляем кадры по хозяйственному, советскому строительству. Это очень важные и очень серьезные кадры. Что же касается всех остальных, каждый отдел сам подбирает себе людей — конечно, с санкции ЦК…
Я думаю, что у нас достаточно имеется оснований для того, чтобы старую организацию аппарата заменить новой для того, чтобы поставить аппарат целиком на принципе функциональности. Не должно быть отдела, который занимается всем. Отдел чем-либо специфическим должен заниматься. Особенно я считаю, что таким отделом не должен быть отдел по работе среди работниц и крестьянок. Ничего кроме обиды нет, ни одного аргумента не видно.
Артюхина прервала генерального секретаря:
— В чем обида?
— Нас обидели, ликвидировали, — снисходительно пояснил Сталин. — Вот отдел деревенский ликвидировали тоже, почему они не обижаются? Неужели вы думаете, крестьян меньше, чем женщин. Так нельзя всё-таки. Уж какая-то особая раса получается. Неверно же выделять и консервировать, нехорошо это, товарищи. По линии профработы ведь никакого отделения нет.
— И не надо, — добавила Артюхина.
— Очень важная работа, — заметил Сталин, — однако тут никакого разделения нет между мужчинами и женщинами. По линии партработы тоже никакого отделения, специальной организации для женщин работниц и крестьян мы не заводим… Ничего такого не осталось при новом темпе работы и при новой основной перестройке, реорганизации всего аппарата, что бы давало основание для существования женотделов… Нет оснований, чтобы женотделы, которые являются универсального типа организацией, оставались. Насчет быта, так тоже это дело слилось с общим вопросом быта. Новый быт, он касается не только женщин, он, пожалуй, касается мужчин больше, чем женщин, и, мне кажется, когда одни руководители женщин стараются отстоять, из этого ничего не выйдет…
Как сделать, чтобы не замыкаться? Может быть, поставить во главе женской секции мужчину, может быть, так сделать, чтобы мужчина дрался за права женщин. Может быть, лучше пойдет. Женотдел сейчас превратился в место, где слезы льют и плачут.
— Сейчас требуют, а не льют, — уточнила Артюхина. — Не льют сейчас, товарищ Сталин. Пусть товарищ Каганович подтвердит, какие слезы там, там кулаки.
Лазарю Моисеевичу Кагановичу, члену оргбюро и секретарю ЦК, вождь поручил руководить всей кадровой работой в партии.
Сталин стоял на своем:
— Женотдел был местом, где можно слезы лить. Конечно, этими слезами не время заниматься, не стоит, нам работа нужна.
— Мы и не плачем, — заявила Артюхина.