И тотчас слабо дернулся пред очами Есиславы Крушец в удерживающих его лентах. И новый разряд молнии, выскочив из теперь уже явственно проступившей восьмилучевой звезды, вызвал движение письмен по поверхности сияющего тела лучицы одноприродное тому, что девушка наблюдала в лепестках. Оглушительно вскрикнули от боли Крушец и Есинька. Прерывисто дернулось в груди укутанное в паутину сердце, и мутная дымка поплыла пред ее глазами.
Немного погодя, не сразу… а именно погодя, когда дымка пред очами так и не рассеялась, Еси, почувствовала, как втолкнули ей вглубь головы подергивающегося, будто объятого жаром Крушеца так, что тем пламенем обдали и сам мозг. И с тем, верно, лопнули перетянутые меж собой нити, дотоль оберегающие мозг юницы, посему незамедлительно пропала мутность окутывающая правый, здоровый глаз, уши явственно обрели слух. Прошел еще морг и изо рта высвобождая трахею, голосовые связки, гортань, да и сам язык вывалился, плюхнувшись вниз ребристый ржаво-серый корень, ноне покрытый малыми рдяными пупырышками. Корень, приземлившись на пол, медлительно уполз в разошедшуюся щель, погасив края трещин. Из средины закрутившей лепестками звезды вырвался плоский луч молния, и наново ринулся в направление головы Есиславы. Серые волоконца, поколь удерживающие свод черепа, резко лопнув, отпустили его, и, одновременно, с тем молния воткнулась в левую предвисочную кость, и, пройдясь по лобной кости, вызвала осязаемо-слышимое скрежетание и шипение. И тогда сети окуклившие внутренние органы, позвоночник высвободили все из-под своего оберега и втянулись в корень позадь спины. Также дюже стремительно выпустив из пут спину, руки и ноги девушки корни пропали в стенах и полу. Отчего оставшись без опоры и поддержки, Есинька туго качнулась, и, не ощущая своего тела и его частей, упала на гладь пола, не мешкая покато выгнувшегося и тем самым снизив удар об себя.
Еси упала на грудь и правую щеку отчего пред ее правым видящим глазом проступила серая зеркальная полированость пола по которой, как оказалось, перемещались махунечкими каплями письмена, али может лишь отражались. Широко открытый рот, оставшийся с того мига, как из него выпал корень, юницы вогнал вглубь груди воздух. И Есислава с тем глотком ощутила не просто слабость, а высосанные силы из конечностей, ноне похожие больше на тряпичные, из органов, словно превратившиеся в ошметки. Отчего не просто не удавалось ими шевельнуть, но даже дышалось с трудом.
Гладь пола нежданно пошла и вовсе ребристой волной, закачав вверх… вниз на себе тело девочки. И в той зеркальной залащенности принялись отражаться, будто спешно выведенные на папирусе, бумаге, пергаменте, бересте, дереве, металле, камне символы, письмена, руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы, а над недвижно лежащей Еси навис Перший. Он бережно поднял ее на руки, подхватив под колени и спину, прижав тряпичную голову к своей груди, да с волнением вгляделся в черты лица девушки. Нежно покачивая туды… сюды старший Димург понес Есиньку по коридору к находящейся супротив кружащей звезды стене. Бог вошел в густую серебристую завесу, дотоль там не зримую, прислонив лицо Есиньки к плечу и тем самым загородив ее глаз, чуть погодя вступив в белую, полусферическую комнату векошки.
– Как она? – послышался беспокойный голос Асила, и он торопко шагнул к старшему брату.
– Очень слаба, ей надо поспать, – тотчас пояснил Перший, и, не останавливая поступи, направился к ложу девушки. – Ночница-эка, – добавил он к стоящей подле столика нежити, – быстро зелье.
Зиждитель бережно уложил юницу на ложе на спину, поправил под ее головой подушку, прикрыл тело покрывалом. И когда нежить подала ему вытяжки в кубке с долгим носиком, сам напоил Есиславу. Аккуратно придерживая голову и давая возможность девушке справиться с глотанием, что в первый момент ей далось очень сложно.
– Что сказал Родитель? – вопросил стоящий подле Асил неотрывно наблюдающий за тягостно смыкающимися очами Еси и ее прерывчатым дыханием.
– Велел наблюдать за девочкой и Крушецем неотступно, – произнес присевший на ложе старший Димург и нежно утер губы юницы ручником, помогая ей их сомкнуть. – И поколь девочка должна все время спать. Крушец очень тяжело воспринял перекодировку так, что Родителю несколько раз во время курации приходилось прерываться, чтобы дать малецыку набраться сил. – Перший провел указательным перстом по лбу девушки, где на поверхности кожи явственно проступала темно-коричневая, тонкая полоса. – Родителю придется еще раз проверить состояние малецыка, чуть позже, когда плоть будет готова, потому теперь спать. В следующий раз вмешательство будет проводиться в плоть, только когда она будет в бесчувственном состоянии, ибо в бодрствующую опасно. Он хочет потолковать с Крушецом и велел мне присутствовать при том разговоре. Сказал, Крушец очень плотно связан с девочкой, и сейчас ее потеря для него будет не переносима… Потому надобно сделать все, чтобы этого не произошло.