– Кого из своих малецыков ты оставишь управлять в Млечном Пути? – поспрашал Небо, похоже, найдя нейтральную тему толкования.
– Круча, – отозвался Асил и голос его охрипшее дрогнул. – Мне надо вернуться и закончить творение в Ледный Голец, а малецыкам…
– Ох! Я уже устал о том толковать… Круч слишком мал, чтобы ты возлагал на его плечи такие обязанности. Сколько, в самом деле, можно о том говорить, – вклинился в разговор братьев Перший, молвив это каким-то вяло-ленивым и, одновременно, назидательным голосом, поколь не открывая очей.
– Мне более некого, – немедля произнес Асил, несомненно, радуясь, что старший брат с ним заговорил, пусть даже таким нравоучительным тоном, поелику до сих пор ощущал вину пред ним, огорчив его своими поступками. – Я думаю, Круч справится.
– Да, сколько же можно мне это повторять… толковать об одном и том же тебе, Небо, Дивному, – весьма гневливо и резко произнес Димург, и, открыв очи, поднял голову с грядушки, в упор зыркнув на младшего брата. – Ты думаешь… Асил, о чем ты думаешь? Можешь ли ты думать? Умеешь ли или то тебе не дано? Думает он! – негодование Першего явственно нарастало. – Как можно оставлять управление вновь созданной Галактикой, системами, планетами ребенку… Ты, по-видимому, забыл, что Круч еще дитя. Он слаб, восприимчив и хрупок, чтобы на него возлагать такие тягости. – Голос Першего стал таким густым, что заполнил все пространство комнаты, на чуть-чуть притушив сияние в ней света и окрасив все в сумрачные полутона. – Ему нужна поддержка, направление и помощь старшего. Нельзя, чтобы он был вдали от тебя слишком долго. Недопустимо, чтобы сейчас оступался… Ты должен всегда успеть поддержать, подправить его действия, чтобы не случилось непоправимого… И не получился новый маймыр… Оногадась… оногадась я тебе об этом толковал в Синем Око… До этого говорил при встрече в Чидеге и Травьянде, куда залетал абы побыть с малецыком Кручем. И не понимаю, почему наново… наново должен это повторять.
Перший смолк, белая склера в его очах полностью поглотилась черным, именно черным, сиянием и, он, обдав тем полыханием сидящего, наискосок справа, Асила, также скоро и жестко прошелся по лицу Небо. Еще морг и черная с золотым отливом змея внезапно раскрыв пасть, вытащила оттуда почти рдяной, раздвоенный язык и стремглав дернулась в сторону Атефа, словно намереваясь поразить его смертельным укусом своих мощных белых клыков. Казалось ее тело, скрученное по спирали на миг испрямилось и с тем значимо удлинилось. Одначе, прошли всего-навсе доли секунд, и змея вернулась в исходную позицию в навершие венца, так и не задев Асила. Она, как и дотоль, вельми скоро свернуло свое боляхное тело по спирали, и, пристроив на него голову, строго воззрилась ноне почитай темно-зелеными очами в сторону младших братьев Першего.
– Достаточно того, что с таким трудом выращенная мною лучица… И уступленный мною тебе Бог… По твоей Асил не разумности превратился в маймыра, – добавил несколько ровнее старший Димург и сызнова прикрыл очи. – С каковым теперь ни я, ни Родитель не ведаем, что делать… Ибо уничтожить его неможно, так как тогда мы все ощутим эту гибель на себе, и в большей степени я, о том, наверно, не стоит вам сказывать, сами ведаете. Не хватало теперь еще, чтобы мой бесценный Круч, мой дорогой, милый малецык пошел по его пути.
И в зале вновь поплыла тишина. Того броска змеи, кажется, испугался не только старший Атеф, но и Небо, а быть может они испугались гнева Першего… Гнева каковой очень редко позволял себе Димург в отношении братьев и никогда в отношении их общих малецыков. Не только лица Асила и Небо, напряженно застыв, перестали мерцать золотым сиянием, вероятно растеряв его, но окаменели и их одежи, венцы… Замерло движение Солнечной системы в венце Раса, перестали трепетать листки, почки, ветки в венце Атефа.