И тотчас затрепетала плоть отроковицы, надрывно дрогнули руки и ноги, ослабла спина так, что если бы не поддерживающие ее руки Господа она б упала.
– Как? Как ты меня назвал? – прерывисто задышав, протяжно произнесла девочка. – Как?
– Крушец! Мой бесценный Крушец! – еще нежнее, мягче напел Перший.
– Ты! это ты меня звал… Оттуда с той брызги света горящей в небесах, – голос Владелины судорожно заколыхался и легкий озноб стал бить ее плоть. – Ты! Все эти годы звал… звал меня по этому имени.
– Звал, – протянул Димург, и полюбовно прикоснувшись губами ко лбу юницы, враз снял всякое трепыхание, а засим обняв, прислонил голову к груди. – Теперь ты знаешь, кто тебя звал и каково имя твоего естества.
– Небо тоже меня звал, но я никак не могла уловить этого имени, никак, – прошептала девочка в тело Бога, даже, и, не приметив, как перестала называть старшего Раса Отцом.
– Потому как это имя даровал тебе я и только на мой зов, первый раз ты должна была откликнуться, – и голос Першего, это не сказал, он то пропел, как слова колыбельной, чтобы снять всю боль и тоску с лучицы… величаемой Крушецом и даровать тому бесценному божеству умиротворение.
Глава десятая
В залу, точно из зеркальных стен с разных сторон вошли члены печище Першего. И старший Димург незамедлительно, плотнее прижал голову девочки к себе, положив на нее сверху свою большую руку, да негромко сказал:
– Мои бесценные малецыки, нашей девочке не приятно когда ее прощупывают, потому прошу вас воздержаться от этого.
В голосе Першего звучало столько нежности и любви не только в отношении Влады, но и сынов, что девушка, все еще сидящая у него на коленях, уткнулась в грудь Бога лицом и на маленько так замерла.
– Не бойся, моя любезная, – очень мягко проронил Перший. – Если малецыки не вызовут в тебе симпатию, они сразу уйдут.
Отроковица медленно развернула голову и обозрела стоящих четырех сынов печищи Димургов. Все как и Стынь, остальные Боги: Вежды, Мор и Темряй были вельми крепкими Зиждителями и такими же высокими как и Расы. Только в отличие от Расов Димурги не были изможденными, худыми, а вспять разнились и с Першим, и с Небо своей статностью, и, похоже, здоровьем. Их темно-коричневая кожа, у одних более темная, у других много светлее, как и положено, средь Зиждителей отливала золотом, короткими вроде пушка были курчавые волосы. В целом они походили друг на друга, одначе при том имели разные формы лица, носа, ширину губ, глаз.
Особенно разнился с ними Темряй, каковой по статусу слыл младшим братом Першего. Не только грушевидным типом лица, где значимо широкой в сравнении с лбом была линия подбородка и челюсти, не только длиной и мясистостью носа, но и чуть выступающими вперед миндалевидными глазами, где зрачки слегка удлиненные, располагались поперек темно-карих радужек, вдаваясь в саму белую склеру. Темряй вообще больше напоминал Расов, имея долгие курчавые черные волосы до плеч, усы и даже короткую бороду, кончики каковой были схвачены в небольшие хвосты и скреплены черными крупными камушками агата.
Вежды, старший сын Першего, имел почитай черную кожу. Прямоугольной формы лицо его, несло в себе четкие линии, где в целом высота превосходила ширину. Впрочем, лоб Вежды значился более широким, чем подбородок, завершающийся угловатым острием. Тонкими, дугообразными были брови Бога и крупными с приподнятыми вверх уголками темные глаза, и вовсе не имеющие зрачков. Широким, плоским смотрелся нос Бога и толстыми губы, иноредь озаряемые рдяно-смаглыми переливами.
Мор, также как и Стынь и Вежды, без какой-либо растительности на лице, с курчавыми короткими волосами, имел однако светло-коричневую кожу, коя порой, вельми редко темнела… становясь слегка смугло-красной. Уплощенное и единожды округлое лицо Зиждителя с широкими надбровными дугами, несильно нависающими над глазами, придавали ему еще большей мощи и единства с Асилом, а крупные раскосые очи смотрели, точно он щурился. Весьма красивым был нос у Мора, среднего брата печищи Димургов, с изящно очерченными ноздрями, конец, какового словно прямым углом нависал над широкими плотными вишнево-красными губами.