- Погодите, - успокаивал Прокурор, - посмотрим, как она его будет ЖРАТЬ. - Внук! Дай мне немедленно валерьянки! - провозгласил дед Корсар, - нет, погоди, я должен досмотреть. Не переводи продукт.
Тринадцатилетняя школьница откровенно не понимала, чего от неё хотят. (Если бы она хоть на долю секунды оторвалась от телефона, то увидела бы вокруг себя какое-то действие, странное движение материи, и присутствие жизни. Она не замечала ни обстановки, ни оживших сказочных персонажей внизу, ни того, что к ноге у неё привязана верёвка.) Потому и вместо того, чтобы есть, она его просто пнула. - Ничего, - успокоил зрителей прокурор, - лишь бы было побольней.
Девочка опустила айфон, тупо посмотрела вперёд, на Амона и, сфоткала его. - А девочка-то, видимо, не голодная, - заметил Судья. - Ничего, подержим ещё неделю.
А прокурор между тем, очень сердито обратился с претензией к своему начальнику прославленной охраны: - Доволен ты, самодеятельность! Я же сказал: "бери студента"! Они всегда голодные. - Да взял я студента! Там спит в сарае. Что ж его, одного бросать... в кровати? - Начальник явно не считал себя виноватым и в связи осмелился высказаться довольно прямо. - При Союзе надо было казнить! Детей тогда кормили на убой! То есть вдоволь, Чего ж вы хотите?.. Молодёжь сейчас вся сплошь вегетарианцы и геями не питаются. - закончил он, - до сессии надо было брать; а теперь... не добудишься. Прокурор поверил, разочарованно отошёл в сторону. - "Жрать негодяев только некому. Вот что обидно".
- Что же делать? - растерялся Судья. - Ну тогда пока арест.
- Ну нет, - наотрез отказался пристав, - урки урками, а с этим придурком мне ходить по городу стыдно. С этими словами он швырнул наручники Амону под нос. - Ну вот. - огорчённо сказал Судья. - а я что могу? Витёк, - обернулся он неожиданно: - ты ж друг его?? Походи пока с ним пожалуйста; пока не найдём оптимально какие-то варианты. И запереть негде; в сарае третий день кто-то храпит; и сортир, - президентское детище, нельзя использовать по таким пустякам.
Не будем осуждать колобков за чрезмерную жестокость, ведь единственный оставшийся пригодный у них способ - спихнуть неугодного мятежника людям - не сработал бы. Специально отведённая у них обществом ниша для бунтарей бывала постоянно занята.
Амон шёл за Витьком с сильно смешанным чувством. Честно говоря, он думал, что они бегут за границу. Но Витёк был другого мнения. - В этот Ад?.. - Но у Амона всё равно находилась на его предложение нота недоверия.
- ...к Палачу?! Да может, он не в себе?.. ты сам давно его видел? - Ничего! Если палач не идёт к народу, народ идёт к палачу! - К палачу! Мы от одного только что ушли! - А вдруг они отнимут у неё это маленькое светящееся зеркальце - что тогда будет?.. - Тогда она их давить будет. - Может, вернёмся и повинимся, а? я что-нибудь придумаю. - Амон. Не бери на себя больше, чем уже на тебя наложили. - Товарищ повернулся и прямо спросил: - Это правда, что ты говорил? - Конечно, Витёк. Помнишь свой день Рождения?.. - Ну конечно. Никакой урод, кроме тебя, не пришёл. - Точно так. А я принёс подарки и сказал, что это ото всех, (ты перестал всех материть) а они все были от одного меня. - Я же не знал, что ты такой дебил. - Врёшь! Прекрасно ты об этом знал. - Амон помолчал. - Однако же, и дружишь со мною. - Я дружу с тобой, потому что к стыду своему и позору, не люблю ни красивых, ни умных. Такие меня злят. - Что это за друзья? что вечно вызывают зависть, чтоб вечно ставили тебе в пример? - Я хотел, чтобы и ты мне что-нибудь подарил. - Ты тогда заблевал весь мой дом, - повернулся снова к нему Витёк. - А ты сам знаешь кто! - Прекрати оскорблять загадками!
Так, заговаривая с непутёвым другом о его нелёгкой доле, незаметно преданный товарищ и довёл его до палача. Скоро они дошли до небольшого ухоженного садика, где кругом дома красовались клумбы по периметру, было видно: цветы здесь регулярно подрезали, а деревья подпиливали.
Друзья вежливо постучали. Им открыли дверь.
- Вам что, зуб вырвать?.. - И здесь бабы, - удивился Витёк. - Ты что, как профессор наш? - Надо же мне чем-то заниматься. - Никого ведь не казнят. - резонно заметил Палач. - Где мой топор?.. А, так вы просто, в гости? вот жалость. Бабы ушли - некому чаю заварить.
- А чем вы здесь занимаетесь?.. - поспешил спросить Амон, с тем же смешанным чувством вкатываясь в дом. - Играем в наказание и исполнение. - Я бы в шахматы с удовольствием сыграл, да не умеют они, глупые. Выдержав истинно МХАТовскую паузу, палач откровенно осведомился: - Вас что, казнят? - Нет, - поспешил ответить Амон, предчувствуя такую очевидную радость хозяина. - А что ж вы тогда припёрлись?.. - Здравствуй, Палыч. У меня для тебя есть новость, - приблизился к нему Витёк, - ты только не психуй, такое дело: тебя заменили девочкой.
- МЕНЯ ЗАМЕНИЛИ ДВОЧКОЙ?!.. - в изумлении сказал Палач. На всякий случай друзья отступили, не зная, как этот суровый, и грозный человек, простите, колобок, отреагирует на такое шокирующее известие. - Ну наконец-то, - воскликнул он. - Давно пора, а то судья всё эксплуатирует; (я же говорил всегда ему, девочка лучше подойдёт), а он: "ложись да ложись", а мне... Мне на пенсию пора. "Пойдём отсюда?", - потихоньку шепнул Амон.
- Слушайте, - сказал неожиданно Палач. - А купите у меня топор?.. топор вертеть надоело. Сейчас не модно топор, а модно спиннеры. - Очень надо! - капризно отвернулся Амон. - Ну вот и возьми, раз очень надо, - совершенно правильно понял его Палач. - Будешь везде с топором ходить, будут тебя все бояться. - Помолчи ты, Амон, Спасибо, - нет, Палыч, нам топора не надо. Его и так вон все боятся. Меня приставили! - Слушай, Палыч. Ты сегодня идти никуда не собираешься?.. - Никуда. Куда ещё собираться? Сегодня этот же матч... Шинник - Ливерпуль. Такую мясорубку пропустить, с моей стороны специалиста было бы очень непрофессионально. Нет, и если в окно толпа дикарей ломиться будет, ни за что не выйду. Какое там! Надоели хуже некуда эти приколисты. - Иди, говорят, Палыч, мышь казни. Или гусеницу. Что ей сделается? Пойдём, говорят, Палыч, казним чучело Зверева. А профессионал нам нужен, потому что мы видео снимаем. Идиоты безголовые! ...думают ещё, что так приятное мне делают. Вы, ребята, не торопитесь? - Да куда там, - безнадёжно произнёс Витёк, - торопиться тут уже некуда. - Я давно на свете живу. При Царской власти очень хорошо было. Тогда всегда в открытую казнили. А при Коммунизме хуже - всё больше по подвалам. Но казнили всё-таки! А теперь - что за жизнь с мораторием?.. Амон вдруг неожиданно поддержал такую речь, так что даже Витёк не успел его одёрнуть: - И не стыдно им человека без работы оставлять? - Вот и я говорю, - тут же уцепился за него Палач; (так сильно, что видно было: по-видимому - его бабы, не умеют не только заварить чай, но и разговаривать). - Я про что толкую? чиновников в стране, как собак нерезаных; (не прививает их никто и не кастрируют, - ладно, так не в том беда), так вы выберите, для примера, одного, кто ворует больше, хотя бы образцово-показательно, и казнить, - чтоб другим неповадно было. И стране - государству! польза, и народ доволен, и мне нескучно. (Если так раз в квартал делать, никакой коррупции не будет в стране!) Если они не всегда попадаются правосудию - что ж теперь, не казнить?.. В тюрьму, зачем его сажать? он там сидит и радуется. Ест-пьёт, и о бабах мечтает. Нет, тюрьма человека не исправит. Тюрьма - это почти что светлое будущее. - Палач грустно вздохнул: -...Уеду я в Китай!.. Да не, не смогу. Всё-таки, недушевная страна, хоть и наших любят. Неработающая карательная система - вот что плохо! а не неработающее чиновничество. По рукам, товарищи, надо бить топором. По рукам надо не бить, а отрубать! Лучшая система контроля деятельности властей - это хорошо заточенный топор. Нет, братцы, не отдам его вам! - Палыч, - сочувствующе и дружески обратился к пожилому соцработнику Витёк, - я тебе по секрету скажу, почему тебя перестали звать, - он наклонился к нему доверительно и поведал: - Тебя на работу не зовут, потому что ты задираешь слишком большую цену. - Как?!.. - искренне возмутился Палач, - да я добровольно, всю жизнь, так сказать на общественных началах! Цену! Ладно врать-то!.. - Ну, мы тут ни при чём. - Пойдём, пожалуй. - Он уже подумал, что Палач начнёт что-то подозревать.