Важин и Дроздов вдоль стены тихонько пробрались к входу в зрительный зал. Важин приложил палец к губам и с трудом приоткрыл тяжелую резную дверь с изрядно облупившейся позолотой. На полуосвещенной сцене собралась вся труппа любителей. Нервно расхаживал взад-вперед Алмазов в неизменной черной бархатной блузе с алым бантом на шее. Остановился он возле Нины.
— Дорогуша! — Алмазов привычным жестом прижал к груди пухлые ладони. — Я здесь человек новый, а вы… за месяц не нашли замены Ямщикову! Роль крохотная, по ее же не вымараешь!..
Нина молчала, зябко кутаясь в шаль. Дроздов не сводил с нее глаз.
— Жди здесь, — покровительственно приказал Дроздову Важин.
Он вошел в зал, тихонько притворил за собой тяжелую дверь. Дроздов обернулся. Пока он и Важин наблюдали происходящее на сцене, лекция в фойе закончилась. Разошлись слушатели, ушел лектор. Лишь старая географическая карта с флажками, обозначившими линию фронта, осталась висеть на стене. Дроздов медленно, нерешительно подошел к стоящему в углу видавшему виды концертному роялю и стал задумчиво вычерчивать на его открытой пыльной крышке пять нотных линеек. Изобразил скрипичный ключ. Начал было рисовать ноты, но вдруг остановился, присел на табурет, открыл клавиатуру… Он увлеченно играл и не слышал, как за его спиной тихонько отворилась дверь и из зрительного зала вслед за Важиным дружно высыпали участники драмкружка.
— О, более, неужели это не сон? — завопил экзальтированный Алмазов. — Какое блаженство! Я чувствую себя королем Лиром, которому вернули трон! Волшебный Моцарт! Я слышал «Турецкий марш» в тринадцатом году в Петербурге во время гастролей самого великого Каскетини! Кто вы, кудесник?
Он стремительно направился к Дроздову. Тот смутился, поспешно захлопнул крышку и встал. Алмазов подошел, с экспрессией представился:
— Очень, очень рад. Алмазов. — Он молодецки щелкнул стоптанными каблуками. — Бывший артист бывших императорских театров. А ныне… — он скорбно развел руками, — руководитель местного драматического кружка.
Дроздов не успел ответить экспансивному Алмазову, за его спиной раздался бодрый голос бесцеремонного Важина:
— Алексей, познакомься!
— Простите, — сказал Дроздов Алмазову и обернулся.
— Гордость наша и краса — Нина Петровна, — почтительно представил Нину Важин. Она равнодушно смотрела на Дроздова.
Дроздов поклонился Нине, показав безукоризненный пробор:
— Дроздов.
— Вы уж извините, дела, — бойко ретировался Важин.
Увидев, что поглощенный Ниной Дроздов не обращает на него никакого внимания, разочарованный Алмазов тоже направился к выходу. За ним потянулись остальные кружковцы. Фойе сразу опустело.
— Почему ему захотелось нас познакомить? — с вызовом спросила Дроздова Нина.
— Я попросил, — серьезно сказал Дроздов. — Я вас днем видел.
Нина удивленно подняла брови.
— С улицы, через витрину, — объяснил Дроздов. — Вы за стеклом — как рыбка в аквариуме.
— Скорее я как белка в колесе, — неожиданно грустно проговорила Нина. — А вы музыкант? — она кивнула на рояль.
— Да нет, любитель, — печально сказал Дроздов.
— Устала я от любителей, скучно с ними, — поморщилась Нина. — Хоть бы раз встретить человека, который что-то умеет делать по-настоящему.
— И мне нравятся профессионалы, — вздохнул Дроздов. — Но разве все зависит от нас? Я вот три года клавиш не касался… А музыку люблю, сколько себя помню…
— Наверно, кто-нибудь в семье играл? — спросила Нина.
— Мама была пианисткой, — кивнул Дроздов. — Я никогда не уставал ее слушать.
Было уже поздно, когда Нина и Дроздов вместе вышли из клуба. Шли медленно пустынной улицей, облитой неживым светом луны. Чавкала под ногами грязь. Где-то далеко лениво брехали собаки.
— Говорят, под городом какая-то банда… Ночами страшно… — Нина вздохнула. — Единственное мое утешение здесь — этот жалкий драматический кружок. — Она грустно улыбнулась. — Но сейчас и он может распасться, нет актера… Послушайте, спасите нас! — Нина вдруг радостно спохватилась, умоляюще взглянула на спутника: — Всего одна сцена!..
— Никогда не пробовал лицедействовать, — покачал головой Дроздов. — Вряд ли смогу вам помочь.
— А если я встану на колени? — Нина сделала вид, что собирается выполнить свое намерение.
— Ради бога, не надо! — притворно испугался Дроздов, подхватывая ее под руку. — Падать на колени — привилегия мужчин.
— Ловлю на слове! — рассмеялась Нина. — В нашей пьесе получите такую возможность. Кстати, только что вы совсем неплохо сыграли испуг. Экспромтом. Без репетиций. Так что решайтесь. Возможно, в вас живет великий актер. Никто не знает себя до конца.