Франек опять взял в руки снимок, еще раз вгляделся в подошвы и решительно заявил:
— Не его ботинки. Эти, глядите, огромные, а у того были намного меньше. Разве что специально обулся в такие буцалы. Ведь по фото видно — следы просто великанские.
— Сомневаюсь насчет того, что специально обул чужие ботинки, да еще на несколько номеров больше. Значит, не он прятался за амбаром. В хронологическом порядке за Никсоном следует труп. Труп мог узнать о кладе от Никсона…
— …и спрятался за овином? — перебила меня Люцина.
— Труп не мог прятаться!
— Я только рассуждаю в хронологическом порядке.
— С трупом все ясно! — заявила Тереса. — Прилизанный разыскал Менюшко и взял его в свою банду. Ведь труп — это Менюшко, я правильно понимаю?
— Понимаешь правильно, только не очень логично. Никсон взял в свою банду Менюшко для того, чтобы его убить?
— Да ведь мы же не знаем, кто убил. Вряд ли Никсон стал бы убивать сообщника.
— А если он нащел себе лучшего? Внука прадедушки?
— выдвинула свежую идею мамуля.
— Не прадедушки, а нотариуса, — поправил ее скрупулезный Михал, но мамулю не так-то просто было сбить с толку:
— Нотариус тоже мог быть чьим-то прадедушкой…
— Не мог, не успел, ведь он умер…
— Заругались в потомках! — фыркнула я. — Двое их было, один внук прадедушки, а второй — внук нотариуса…
— Я и говорю — прадедушки…
— Молчать! — рявкнула на нас Люцина. — Я все поняла! Он вовсе его не убивал!
— Кто кого? — рассердилась Тереса. — Говори толком!
— Прилизанный не убивал Менюшко. Да, наши адреса мог ему дать, хотя и не понимаю зачем… Хотя погодите… Может, и не давал? Может, Менюшко эти адреса у него просто украл? Может, хотел найти нас и все рассказать, а Никсона оставить с носом?
— Наконец-то слышу умные слова, — пробурчал Марек, а Люцина вдохновенно продолжала:
— Думаю, так оно и было. Прилизанный взял Менюшко в напарники и прислал его сюда поразнюхать. Поскольку Менюшко действовал тайно, при нем и не нашли никаких документов, чтобы в случае чего мог отпереться, выдать себя за другого…
— …или пославший его Никсон мог предвидеть печальный исход и предупредил напарника — ни в коем случае никаких документов, никакого удостоверения личности!
— Предвидеть мог, но Никсон его не убивал! Ему был нужен сообщник, вот он и нашел второго…
—..л второго тоже не он убил?
— Не он! Потом нашел Больницкого и тоже не убил его…
— …потому что Больницкий сбежал.
— Ну что ты все перебиваешь! Ведь Марек же нам рассказал — по словам Больницкого, его сагитировал Никсон. Выходит, искал сообщников среди заинтересованных лиц. Сами видите — все потомки тех, кто как-то связан с нашим наследством.
— А почему именно их?
— Этого я не знаю, но уверена — прилизанный их не убивал! И все-таки они убиты. Убиты все, кто тут крутился поблизости от подворья Влукневских. И Больницкий тоже чудом избежал смерти. Значит, кто-то здесь бдит, тоже крутится поблизости. И мы все обязательно должны его были видеть, наверняка, не один раз. И собака не лает. И носит он огромные ботинки…
Не докончив, Люцина широко раскрытыми глазами уставилась куда-то в пространство. Проследив за ее взглядом, мы увидели лишь посудное полотенце в углу кухни.
Михал Ольшевский медленно произнес:
— Кажется, начинаю кое-что понимать. Никсон имел возможность ознакомиться только с документами из шкатулки, но самого завещания не читал. Это же ясно из его поступков! Вот он и стал разыскивать кого-нибудь из рода Менюшко, Лагевки и Больницких, чтобы с их помощью добраться до сути дела, ведь в этих семьях могли сохраниться какие-то сведения о тех давних временах! Чтобы по клочкам собрать информацию и свести эти обрывочные сведения воедино. И чтобы все эти потомки не стали его конкурентами, он делал их своими сообщниками.
— Вроде бы логично, — подхватила я. — Начал он с Тересы, хотел заключить с ней тайное соглашение, надеясь, что она соблазнится возможностью разбогатеть за счет своих сестер. Потом понял — не на такую напал, и переключился на лиц, не являющихся прямыми наследниками, просто потомков тех, кто так или иначе был причастен к нашему наследству.
Тереса ткнула в бок Люцину, все еще не сводящую взгляда с кухонного полотенца.
— Ты что? Слышишь, о чем говорим?
Люцина, вздрогнув, оторвалась наконец от созерцания посудного полотенца и взглянула на нас блестящими глазами:
— Кажется, я догадалась, кто проболтался о наследстве! Помните в этом… как его… Гол о дранье или Голодухе…