— Ка-ать… да ты что, — Антон присел рядом и осторожно тронул подругу за плечо, — я ничего такого в виду не имел. Извини меня, пожалуйста. В конце концов, ты же скульптурой занимаешься, а вкусы у всех разные, и я…
Леденцова, порывисто обернувшись, обняла Калистратова и, уткнувшись ему в плечо, пробормотала:
— Вкус… скажешь тоже. Думаешь, я не знаю, что он фигню поет? У-ууу…
Антя бережно похлопал сокурсницу по спине и покрутил головой — Катькино отчаяние давило внушительно.
— И смысл тогда расстраиваться? — осторожно уточнил он.
— Ты не понимаешь, — всхлипнула Катька, — это он, это из-за него…
— Что?
— Я на жертвы пошла, а он… он…
— Не понял, — сморгнул Калистратов, — ты чего, знакома со звездой?
— Звязда, — выплюнула в Тошкино плечо Леденцова и, отстранившись, принялась вытирать нос батистовым платочком, — если бы не я, фигу бы он звездой был.
— Чего-о? — похлопал глазами Антя и подумал, что, не иначе, Катька где-то подхватила манечку величия.
— Старая история, — Леденцова высморкалась. — Не хочу вдаваться в подробности. Но, в общем и целом, это из-за него я из дома ушла. Когда отец стал ремнем грозиться.
Антя фыркнул. На фоне грандиозных сцен, которые так любила закатывать сыну Зоя Прокопьевна — с четко выстроенной драматургией и обмороками, Катькин ремень выглядел несерьезно.
— Ты точно не понимаешь, — Леденцова покопалась в сумочке и, достав антикварное зеркальце, помуслякала платок и принялась оттирать размазанную тушь. — Я — взрослая и гордая! А они со мной, точно с девчонкой сопливой. Батя так орал, аж люстра громыхала. Не бывать, говорит, в нашем роду музыкантам, или я, говорит, за себя не ручаюсь. Я и слиняла. Думала, Крыся оценит, а он… он…
— Бросил? — жалостливо скривился Калистратов.
— Хуже! На гастроли умотал! Позже, сказал, разберется, а так — у него турне первое, видишь ли, горело.
— А ты?
— А я похожа на дуру, которая будет полгода в окошко смотреть, дожидаючись?
— Не…
— А теперь, — Катька снова всхлипнула, — я его увидела и поняла, что по-прежнему скучаю. Сволочь…
— Так и кинь на сцену помидор, — Антя хихикнул, — а я тебя патронами обеспечу.
Катерина круглыми глазами посмотрела на сокурсника, а потом тоже прыснула. Калистратов долго не продержался, и спустя мгновение друзья уже хохотали, как сумасшедшие. Голубиная стая испуганно порскнула в небо.
— Времени сколько? — спросила Катька, отсмеявшись, и снова утерла глаза.
— Без четверти, — глянув на экран «Пионера», Антон нахмурился. — В Пантелеймона опаздываем.
— Ничего, нас лысый Витя в любое время пропустит.
Катерина выудила из сумочки губную помаду и, подмигнув Калистратову, велела ловить такси.
Виктор Комаров студентов не обманул и даже приветственно помахал, сияя улыбкой и бритой макушкой.
— А чего это у вас тут лифт не работает? — поинтересовалась запыхавшаяся Леденцова и милостиво позволила охраннику чмокнуть запястье.
— Может, авария? — Виктор нехотя отпустил девичью ручку. — Я когда поднимался, всё работало. А вы, Катерина Тарасовна, чудесно выглядите нынче.
— Я вам отчества не называла, — подозрительно прищурилась девушка и спрятала руки за спину.
— А я в прошлый раз документы изучал, так запомнил, — Комаров подмигнул Антону. — Служба, знаете ли.
— А вы? Виктор…? — Леденцова изогнула бровку.
— Для вас — просто Витя. Кстати, спешу обрадовать. Доктор Крутиков на операции, так что можете особо не торопиться.
— Хорошая новость, — Катерина мило улыбнулась, а Антон, заметив в глазах подруги знакомый кокетливый блеск, приуныл. С надеждой покосился на медсестру — может, снова мораль читать станет? Впрочем, на посту, уткнувшись в читалку, сидела совершенно другая девушка, и Антя понял, что диалог Катьки и охранника может затянуться.
— Я пойду зайду, наверное, — негромко заметил Калистратов, на что Комаров кивнул, а Леденцова и вовсе не отреагировала.
Антя бочком просочился в палату и замер на пороге, в самое сердце сраженный открывшейся мирной и такой домашней картиной. Арсена, по-турецки сидя на кровати, с увлечением ловила ложкой консервированные сливы из трехлитровой банки.
— При… приятного аппетита, — сказал Калистратов, а девушка подняла на него невозможно глубокие карие глаза и улыбнулась:
— Здравствуйте, Принц.
Уронила ложку в стеклянного монстра — такие посудины Антон видел только в бабулиной кладовке — и виновато ойкнула.
— Хотите? Меня доктор Крутиков угостил.