— Нет, что вы, сами кушайте! — испугался Тошка и почти на цыпочках пройдя по палате, чинно уселся на стул у окошка. За окном одуряюще пели птицы; рассыпая по подоконнику солнечную пыльцу, буйствовала весна, а Калистратов, глядя, как Арсена пытается двумя пальцами подцепить черенок ложки, отчего-то почувствовал прилив настоящего счастья.
— Любите сливы? — он ощутил, как губы расползаются в совершенно идиотской улыбке, но ничего не смог с этим поделать.
— Очень, — созналась девушка, отставляя банку, — у нас в Туле такие сады растут…
— Здорово. Я там не был, но пряники ел. У вас там потрясающие пряники.
— В Туле? — Арсена нахмурила загорелый лоб.
— Ну, да, — Калистратов растеряно улыбнулся, а потом, решив, что может каким-то образом навредить хрупким воспоминаниям, поспешно полез в рюкзачок.
— А я вам принес кое-что. Не уверен, конечно, но вы в прошлый раз кроссворды разгадывали, так я и подумал, что, может, читать любите… вот, нашел.
И Антя, немного смущаясь, протянул заинтересованной девушке потрепанный томик. Пальцы их на мгновение соприкоснулись, и Тошка, чувствуя, как жар хлынул по щекам, и отчаянно злясь на свою дурацкую натуру, тряхнул головой.
— Стихи. Вам нравятся стихи?
— Не знаю…
Арсена бережно погладила потрепанный переплет и, открыв наугад, прочитала:
— красиво…
— Правда? — оживился Калистратов. — Вы почитайте еще, там много красивого есть. Я вам книжку оставлю.
— Спасибо, Принц, — серьезно ответила Арсена, и сердце юноши в который раз ощутимо ткнулось под ребра.
Она потянулась к тумбочке, пряча книгу, и Калистратов углядел в ящике свернутую газету и планшет для рисования.
— Рисуете?
— Рисую.
Девушка перехватила Тошкин взгляд, улыбнулась и вытащила планшет.
— Я просила доктора принести маркеры, но он притащил вот эту штуку. Поначалу было очень неудобно, а потом привыкла.
— А можно посмотреть? — осторожно спросил Антон, недоумевая, почему простая рисовалка оказалась вдруг новинкой для Арсены.
— Смотрите. Но учтите, художник из меня никакой.
Калистратов повел пальцами по экрану и с интересом стал рассматривать пейзаж. Раскинувшаяся до горизонта степь с темно-зелеными коробками допотопных машин на колесах, перекати-поле на переднем плане и белые барашки облаков на темно-синем небе. Следующий рисунок изображал узкую улочку, змеившуюся между каменной кладкой сероватых стен, а сверху, в просвете между домами, виднелось всё то же глубокое небо.
— А вы хорошо чувствуете цвет, — похвалил юноша, — психологично получается.
— Цвет как цвет, — пожала плечами Арсена, — я по памяти рисую.
Калистратов кивнул и замер, уставившись в глаза того же синего цвета. Лицо нарисованного мужчины, несмотря на нарушенные пропорции, казалось живым. Короткие светлые волосы обрамляли высокий загорелый лоб, изрезанный полосками морщин, а упрямо сжатые губы и волевой подбородок свидетельствовали о недюжинной внутренней силе натурщика.
— Это кто? — поинтересовался Антя, отчего-то сразу почувствовав неприязнь к светловолосому.
— Виктор, — на лицо девушки набежала тень. — Виктор Лобов, наш командир.
Калистратов мрачно вгляделся в нарисованные черты, стараясь запомнить, в который раз обещая себе найти человека, возможно, подсадившего Арсену на игру.
Дверь за спиной скрипнула, впуская сияющую Катерину, а пациентка настороженно кивнула.
— Привет-привет, — пропела Леденцова, подходя к Калистратову, — прости, но шоколад сегодня мы купить забыли. О, симпатичный паренек.
— Отдай, — сухо сказала Арсена и, забрав у Антона планшет, снова полезла в тумбочку. Катька недоуменно подняла бровь и дернула плечиком.
— Вы пришли забрать отчет? — коротко поинтересовалась пациентка, а Леденцова заморгала:
— Какой еще отчет?
Арсена вскинула пытливый взгляд и криво улыбнулась.
— Простите, подумалось просто. Ничего.
Леденцова хмыкнула, подпрыгнув, уселась на подоконник и, болтая ногами, принялась трещать о распродаже в ближайшем бутике, на что Арсена угрюмо помалкивала, а Тошка тщетно пытался сжечь подругу взглядом. В конце концов, пересказав весь ассортимент, Катька соизволила заметить однокурсника и невинно поинтересовалась, подарил ли Тошенька девушке сарафан.
Калистратов удивленно моргнул, а Катька, подтянув к себе сумку, извлекла голубой скользкий сверток.
— Вот, — сунула она презент в руки Калистратова, — мужчины все одинаковые. Дари давай.