Антя недоуменно тряхнул воздушную ткань, тотчас превратившуюся в голубое платье на веревочках, а Арсена тихо ойкнула.
— Это что? Мне… мне не надо.
— А Тошка, между прочим, сам выбирал. И очень переживал, что вот выйдешь ты из больницы — по жаре и надеть будет нечего. На той неделе уже двадцать градусов обещали. С гаком.
— Но…
— А он обидится. Правда, Тошка?
— Арсена, действительно, — кивнул Калистратов, мысленно желая придушить Леденцову с этими её финтами, — нам это вовсе не сложно, а вам приятно будет. Нам… мне казалось…
Легкая улыбка проскользнула по губам пациентки, и, осторожно взяв сарафан кончиками пальцев, девушка кивнула:
— Спасибо, Принц. И вам спасибо…
— Катя, — подсказала Леденцова, безмятежно глядя, как любопытный воробей прыгает по веткам за окном.
— Катя, — кивнула Арсена. — Мне очень редко дарят подарки.
— Вот и хорошо, — Катька спрыгнула с подоконника и, покосившись на табло, показывавшее время, температуру воздуха в помещении и строки молитв Целителю Пантелиймону, деловито одернула свитерок.
— Вот только я б на твоем месте не показывала платье этому эскалопу Крутикову. Могу представить, как он будет возмущаться, что мы протащили в палату нестерильный материал.
— Владимир Валерианович хороший, — Арсена хихикнула и стала сворачивать подарок, — просто чересчур старательный. А кто такой эскалоп?
— Врач такой был, вроде бы, — Катька почесала висок. — Под подушку прячь.
— Ага, хорошо прожаренный, — скривился Калистратов. — Арсена, а Владимир Валерианович не говорил, когда вас выпишут?
— Пока неизвестно. На завтра снова назначили какое-то обследование, так что… — девушка пожала худыми плечами, а Антя разочарованно вздохнул. Он, было, собрался показать ей Нижний.
— Ну все, пошли, — поторопила друга Леденцова, — нам еще переодеваться и до «Юпитера» тащиться полчаса.
— Мы придем еще, вы не против? — Антя посмотрел на пациентку и снова вздохнул. Уходить не хотелось категорически. — Может, вам нужно что-то?
— Конечно, приходите. И… — девушка ненадолго замялась и, покосившись в сторону навострившей уши Катерины, выпалила. — Вы сможете посмотреть списки пациентов?
— Найти этого вашего Лобова? — помимо воли скуксился Калистратов, но мужественно кивнул. — Ладно. Я попробую выяснить.
— Спасибо, Принц, — тихо сказала Арсена, а Леденцова помахала ручкой и первая толкнула дверь палаты.
Интересно, а как управляется с волосами этот голосистый Грэй? — Тошка в который раз попытался пристроить длинную челку, больно прошелся зубьями расчески по уху и рассержено зашипел. — Или звезды в париках выступают?
Честно говоря, Калистратов давно бы соорудил на собственной голове нечто удобное и практичное по типу спортивной стрижки, но не хотел нервировать маменьку. Зоя Прокопьевна была натура трепетная и свято верила, что чем больше растительности на голове у особи мужского пола, тем больше он соответствует эстетической категории Прекрасного. Интересно, что сказала бы она о поп-звезде Кристиане?
Совушка на стене протиснулась сквозь резную дверцу модных ходиков «под старину» и хриплым голосом объявила начало седьмого. До концерта оставалось всего ничего, и Антон, махнув рукой на непослушную прическу, ухватил с вешалки плащ и отправился за Катькой. Впрочем, до девичьих комнат он не дошел — Леденцова уже топала навстречу, блестя глазищами и нервно теребя крупные сиреневые пуговицы на плащике.
— Ого! — она оценивающе оглядела сокурсника. — Тоша, а ты уверен, что костюм и бабочка — лучшее, что можно напялить на себя, отправляясь на эстрадное шоу?
— Кать, я не собираюсь брать пример с чокнутых фанатов — это раз. Во-вторых, прости, но я не привык являться в храм Искусства в футболке, пусть даже там поют про сегидилью. И, в-третьих, — Калистратов набросил плащ и галантно подставил локоть, — должен же я соответствовать спутнице.
Леденцова ошарашено хлопнула ресницами, хмыкнула и торжественно оперлась на руку Калистратова.
Несмотря на обилие транспорта над «Юпитером», такси, на котором друзья прилетели на концерт, без задержек и проволочек опустилось на посадочную площадку. И возможно, дело было вовсе не в везении, а в профессионализме распорядителей, что в светоотражающих комбинезонах сновали по крыше и ловко регулировали движение. Антон еще на подлете к комплексу прилип к окошку, завороженный открывшейся картиной — на фоне вечернего неба в ореоле сияющих бабочек танцевала огромная голограмма древнеримского божества. Когда такси мягко ткнулось о крышу, разглядеть эффектную картину в вышине уже было затруднительно — обзор то и дело закрывали снующие тени машин да бил по глазам безумный блеск реклам над входом в «Юпитер». Калистратов оторвался от окна и обернулся к подруге.