10
Добравшись до гостиницы, мы с удовольствием растянулись на больших жестких кроватях в ожидании спасительного сна. Но вместо сна к нам снова пришел Алексий. Сняв свои зеленые туфли, он без приглашения растянулся на небольшой кушетке возле окна. Алка сделала дохлую попытку прогнать наглеца.
– Если сейчас не пойдешь к себе, сдадим твой номер, будешь спать здесь на коврике.
Я запротестовала:
– У него слишком много одежды. Нам места не останется. Пусть живет у себя. Да, кстати, а почему ты решил обосноваться у нас?
– Звонил шеф, сказал, чтобы я был где-нибудь рядом с вами, дамы. Наверное, хочет убедиться, что вы еще живы.
Алка приподнялась на кровати:
– А ты рассказываешь ему об этом как-то неубедительно?
– У него есть вопросы. Не ко мне.
Через пару минут телефон зазвонил. Мы позитивно приготовились к общению с домом, но странный голос в трубке на едва узнаваемом русском проговорил:
– Господин Хаддар велел передать, что следует поторопиться, вас ждут. И еще он сказал, что такие разговоры нужно завершать до захода солнца.
– Извините, мы не знаем такого господина. Вряд ли он именно нас хочет видеть до захода солнца.
Странный человек, с трудом читая наши фамилии, настаивал на аудиенции.
– Господин Хаддар не может уделить вам много времени.
– Мы и не настаиваем. Он может распоряжаться своим временем совершенно свободно.
В трубке неодобрительно засопели.
– Я не могу с вами это обсуждать. Я должен встретить вас в холле гостиницы без четверти четыре.
Телефон смолк, а в нашей комнате поднялась суматоха. Алка вскочила в своем неглиже с кровати и бросилась к шкафу. Я с сомнением смотрела на подругу, как она старательно натягивала темный костюмчик и туфли на неизменно высоком каблуке.
– Не слишком изысканно для монахов?
– Я вообще-то религиозную тематику в виду не имела, когда собиралась сюда к молодому любовнику Этот хотя бы не так пачкается. А ты в чем поедешь на свидание к таинственному господину Хаддару?
Неожиданно для себя я проговорила:
– Какая тут тайна? Хаддар – неофициальный глава секты Ньигма. А так вообще-то он из Бон.
Алка соображала быстро.
– Это его мы видели в аэропорту?
Я кивнула.
– Я к нему не поеду. У меня дела в Дрепунге.
Алексий посмотрел на меня так, словно видел впервые.
– Теперь я понимаю, почему ваш муж отправил меня с вами.
Алка усмехнулась:
– Значит, к господину Хаддару я еду одна?
Я кивнула на Алексия.
– Без переводчика, он мне самой нужен. Там, у Хаддара, говорят по-русски.
До встречи оставалось полчаса, так что, одевшись потеплее, мы решили выйти на променад. Во французской булочной на углу с удовольствием скупили все, что показалось нам привлекательным, и теперь брели обратно к гостинице, поглощая сладкие булки. Даже Алексий, далекий от простых радостей жизни, на этот раз не отставал. Облизав с пальцев крем, я сказала:
– Хаддар сделает тебе невыгодное предложение.
Алка с Алексием переглянулись.
– Откуда знаешь?
– Зачем тогда забирать нас из гостиницы? Только с целью предложить что-нибудь неприличное.
Алексий призадумался.
– Может и так.
Я как ни в чем не бывало продолжала расправляться с бисквитом,
– Он предложит похоронить твоего приятеля в обмен на Зеркало.
Алка остановилась как вкопанная.
– Почему ты считаешь, что обмен не выгодный? И откуда ты все знаешь?
Я пожала плечами.
– Не все я знаю. Но я бы не стала менять Настоящее Зеркало на ненастоящего мужика.
Подруга вздохнула и пробормотала.
– Сдается мне, что моя косметичка здесь ни при чем.
Я остановилась и взяла Алку за руку.
– Так ты хочешь найти его или нет?
Она кивнула.
– Да, я хочу найти этого мерзавца. Только не понимаю, при чем тут Зеркало.
– Это просто. Господин Хаддар хочет, чтобы я достала ему Зеркало Черного Колдуна…
Сквозь завывающий за окном ветер было слышно, как Алексий поперхнулся своим пирожным.
Мы решили проводить подругу из любопытства и из практических соображений – запомнить номер машины, на которой ее увезут. Пока я делала вид, что интересуюсь сувенирами, к Алке подошла странная девочка…
11
Все пропиталось тысячелетним запахом топленого коровьего масла. Не было ни одной вещи, которая бы сохранила свой характер. Все растворилось в этой серовато-прогорклой сыворотке времени. Хаддар любил этот кабинет. Он не изменился нисколько за последние полторы тысячи лет. Только силы уже не те, сколько ему еще продержаться – сотню-другую, а потом? Гниение заживо и тлен? Сколько он ждал ту, которая могла бы открыть Колодец? С тех пор как эта гадина Тхицун так обошлась с ним, он искал по всему миру ее душу. Теперь, когда он увидел ее, главное – не напугать, вовлечь в свою игру и заставить сделать то, что нужно. Хаддар подошел к окну, занавешенному тяжелой холщовой материей с вышитыми на ней защитными знаками. Только тем, кто умеет читать эти знаки, было понятно, чей это кабинет. Остальные видели в них только причудливые узоры причудливой страны и называли это «тибетский узел». За окном царило обычное оживление – тысячи туристов и паломников со всей страны медленно поднимались по каменным лестницам священной горы в сердце Поталы. Их поведут мимо ступ со священными останками – надо же чем-то кормить души заточенных в них лам. Ламы не умерли, они спят и в своем голодном сне понемногу питаются теми, кто пришел поглазеть на их великолепные саркофаги. Хаддар редко ходил к ним, ему не нравилось их надоедливое ворчание. В его силах было дать им возродиться, но он удерживал их в этих золоченных ступах и пользовался ими. Они могли проникать куда угодно – все врата всех миров были перед ними открыты, и он безжалостно отправлял их усталые души по своим поручениям. Это они нашли для него странную душу Тхицун, которая не рождалась вместе с младенцем, а существовала в среднем мире людей, порхая как бабочка, которая перелетает с цветка на цветок, надолго не задерживалась ни в одном человеческом теле. Как только он подбирался к ней, она улетала, и ему приходилось снова и снова тратить огромные силы на то, чтобы увидеть ее. И тут такая удача – эта непослушная душа сама поселилась в ту, которая ехала в Тибет, к самому Хаддару. Нужно только успеть до того, как она покинет это тело, открыть Колодец и достать Зеркало. Это Зеркало, которое невозможно ни разбить ни потерять, предназначалось ему и ждет его уже полторы тысячи лет. Теперь-то он не даст ей уехать из Тибета, она навечно останется здесь, в Колодце человеческих душ.