Чарльз прошел по дорожке и поднялся на крыльцо. Рядом с дверью был звонок. Он позвонил и стал ждать. За дверью послышался быстрый топот сандалий, дверь распахнулась, и перед Чарльзом предстала молодая китаянка с длинными черными волосами, одетая в простую белую рубашку. На ногах у нее были тапочки, сплетенные из водорослей.
— Добрый день, — Чарльз улыбнулся как можно приветливее. — Я хотел бы видеть Хану-Ли. Она дома?
Если его слова и произвели впечатление на девушку, она этого никак не показала.
— Вы говорите по-английски? — вынужден был спросить Чарльз.
Девушка нахмурилась, резко повернулась и ушла, оставив дверь открытой. Чарльз остался на пороге, глядя в полутьму прихожей, заставленной глиняными синими и зелеными горшками. Он проверил сверток под рубашкой и стал ждать.
Скоро на смену девушке явилась старушка. Седые волосы собраны в пучок, круглое, морщинистое, как грецкий орех, лицо выражало легкое любопытство. Чарльз отметил поношенное и выцветшее платье. В руке старушка держала тряпку. Наверное, экономка, решил Чарльз. Он прокашлялся и проговорил:
— Я пришел навестить Хану-Ли. Дама дома?
— Она дома, — ответила женщина на колониальном английском, слегка шепелявя. — Кто вы?
— Меня зовут Чарльз Флиндерс-Питри, — представился он. — Я внучатый племянник благородной дамы.
— Племянник? — старушка с сомнением пожевала губами.
Чарльз решил еще раз улыбнуться.
— Моя бабушка Сяньли ее сестра, — объяснил он. — То есть она моя двоюродная бабушка.
Женщина подумала. Ее быстрые темные глаза несколько раз обежали фигуру незнакомца-гайдзина.
Чарльзу стало не по себе от ее пристального внимания.
— Так Хана-Ли живет здесь? — спросил он наконец. — Могу я ее увидеть?
Приняв некое решение, старуха распахнула дверь пошире и отступила в сторону.
— Входите, пожалуйста.
— Спасибо. — Чарльз вступил в прихожую. Красный ковер покрывал пол, а у двери в гостиную стояли две пальмы в горшках.
Старуха пригласила: «Садитесь, пожалуйста».
Чарльз выбрал ротанговое кресло с низким сидением и красной шелковой подушкой. Старуха осталась стоять в дверях, наблюдая, как Чарльз усаживается.
— Вы любите чай?
— О, да! — воскликнул Чарльз. — Я бы не отказался от чашечки хорошего чая.
Пожилая экономка кивнула и исчезла в доме. Оставшись в одиночестве, Чарльз оглядел комнату. Здесь было светло и просторно, хотя полно всяких безделушек, больших и маленьких — несомненно, копившихся на протяжении жизни. Чарльз не знал, какую должность занимал муж Ханы-Ли, что-то связанное с Британской торговой палатой. Он подумал, а почему после смерти мужа его двоюродная бабушка не вернулась в Макао?
Вскоре старуха вернулась с фарфоровым чайником, двумя неглубокими чашками и тарелкой засахаренного миндаля на тиковом подносе.
— Вы забрались далеко от дома, — сказала она.
— Да, знаете, пришлось проделать долгий путь, ради того, чтобы увидеться с госпожой Ханой-Ли, — ответил он. — Как вы думаете, она скоро придет?
Женщина сморщила и без того морщинистые щеки.
— Думаю, очень скоро. — Она поставила поднос на стол и начала наливать чашки. Одну она протянула Чарльзу, а потом предложила тарелку с миндалем.
— Спасибо, — сказал Чарльз и взял несколько орешков.
— Я сестра Сяньли, — неожиданно объявила женщина, усаживаясь в кресло напротив. — Меня зовут Хана-Ли. — Она широко улыбнулась, явно получая удовольствие от своей маленькой шутки. — Здравствуй, внучатый племянник.
Чарльз выпрямился в кресле и чуть не пролил чай.
— Ох, прошу прощения! — выпалил он. — А я было принял вас за экономку.
Она смеялась.
— Я поняла. Наша экономка — маленькая Там-Линг.
— Прошу меня извинить.
Она отмахнулась от извинений.
— Ты оказываешь мне честь своим визитом, племянник.
Чарльз слегка поклонился.
— Это для меня честь, дорогая тетушка.
— Ты знал мою сестру?
— Да, конечно, — ответил Чарльз, вспоминая. — Когда я был маленьким, мы вместе с ней кормили цыплят на ферме. Она была очень обходительной женщиной.
Хана-Ли кивнула.