Левзея недоверчиво уставилась на стражника, приоткрыла от возмущения рот, будто собралась выбранить его, и передумала. Он ей не доверял. Мысль ужалила болью, разлилась по всему телу, на глаза навернулись слезы. Он же не знает, что она годами приходила под стены детинца, рискуя быть пойманной и убитой, наблюдала за ним. Не знает, как долгими, летними днями, спасаясь от жара солнечных лучей на дне болот, лежала она и грезила о нём. Совсем иначе виделась ей эта встреча. В мечтах её человек улыбался и радовался, расспрашивал про неё саму, смотрела восхищенно-влюбленным взглядом, и нежно брал за руку. То было в мечтах, да долгих зимних снах подо льдом. Наяву сильный, высокий гридень крепко стискивал ее локоть жёсткими пальцами и сверлил сердитым взглядом. Кикимора опустила голову, пряча навернувшиеся слёзы.
- Я тебя спасла там, в Топях, не для того, чтобы предать, - едва слышно прошептала она. Жгучий стыд жаркой волной окатил все тело. – Я с тех пор приходила в рощу каждый день, как только снег сходил и до нового снега. Я думала, вдруг узнаешь меня, или в рощу войдешь, звать станешь. Гадала, помнишь ли меня… Отпусти, прошу…
Ветер разжал пальцы и выпустил кикимору из рук, та отступила на шажок, потом еще, а потом повернулась и бросилась бежать к воде. Гридень опомнился, нагнал и вновь схватил за руку.
- Да стой же ты, дуреха, - он развернул ее к себе и приподнял ее лицо за подбородок. – Думаешь, такое можно забыть? Я в каждом ливне слышал твой шепот, думал, с ума схожу. Ни на одну девку смотреть не мог, некрасивые они мне казались. – Ветер коснулся громового камня на шнурке. – Сколько раз порывался снять вот это и выбросить, да так и не смог. Ты просишь тебя отпустить? Сначала, сними свои чары!
Левзея нахмурилась, между бровями и по лбу разбежались морщинки.
- Какие такие чары? – И задохнулась от внезапной догадки. - Постой, ты думаешь, я тебя приворожила?!
Ветер кивнул, а кикимора снова попятилась, выставив руки ладошками вперед, и замотала головой.
- Нет у меня такого дара! Я тебе что, ведунья деревенская?
- Чем это вы тут заняты? – Рыж появился с другой стороны островка, помахивая небольшим тючком, и с интересом уставился на происходящее. Ветер шагнул в сторону и равнодушно пожал плечами, мол, ничего такого. Кикимора сделала неловкое движение в сторону воды, но страж предостерегающе наставил на нее палец.
- Даже не думай! – он сорвал громовой камень с шеи и кинул в траву. – На вот, свой подарок, назад забери.
- Что я пропустил? – Рыж снова подал голос.
- Да ничего. Платье принес? – Рыкнул Ветер и дернул подбородком в сторону кикиморы. – Переоденется, пойдем в «Веселый Лис». Пересидим до вечера, а как стемнеет - проводим через ворота. Там, кажись, дядька Некрас в ночном дозоре. Надо медовухи не забыть.
- Я здесь корчму знаю, где нелюдей не гонят, меня лешие туда звали. Они утром назад едут, я с ними пойду, - робко предложила болотница.
Рыж с Ветром переглянулись. Кажется, игра в гляделки уже становилась привычной.
- А что, может и к лучшему там переждать до вечера. Вдруг её чары и не работают больше? Ты представляешь, сколько сегодня народу будет у Полеля, где там ее прятать? – Рыж выжидающе смотрел на друга. – Ну, Ветер, решай.
- Ветер, - эхом откликнулась кикимора, услышав, наконец, имя стражника и впервые искренне заулыбалась, точно солнышко заиграло на её лице, - вот ,точно - ветер.
- Знаю я это место. Будь по-твоему, - мрачно кивнул княжий гридень. – Надевай платье, идем уже.
Кикимора быстро натянула рубаху через голову, а с сарафаном пришлось повозиться. Под веселые замечания Рыжа, она кое-как справилась с задачей, и решительно устремилась к броду. Ветер последовал за ней, а Рыж замешкался, шаря в траве.
- Догоняй уже! – окликнул его названый брат.
- Иду, - Рыж нашел, наконец, то, что искал: кожаный шнурок с дырявым камешком на нём и, усмехаясь, спрятал его в кулак.
Корчма «Три плотвы» стояла на самом берегу Пежмы, на отшибе. Публика тут собиралась весьма сомнительная. Каждый в округе знал, как и в случае с «Веселым Лисом», где всегда можно было разжиться контрабандным пойлом, что если ты хочешь провернуть темное дельце, прибегнуть к помощи нелюдей или разжиться колдовскими вещичками посильнее травяных настоев бабки-вещуньи, то милости просим. Хозяйка-лесавка – озорная баба без возраста – в зеленом заморском платье с рукавами-крыльями, расшитом золотой и серебряной нитью, общалась с посетителями, переходя от стола к столу и перекидываясь парой слов. К кому-то подсаживалась поболтать подольше, смеялась, сверкая ослепительно-белыми, острыми зубками или шушукалась. Левзея загляделась на её наряд: такого, наверное, у самой княгини не было. Нездешнее, искусное вышитое узорочье так и хотелось потрогать. Кикимора представила себя в таком платье, как она идет между скамьями, да взмахивает рукавом-крылом, и смутилась. Лесавка была стройная, рослая и крутобедрая с крепкой, высокой грудью и копной каштановых волос, заплетенных на иноземный манер во множество мелких косиц с цветной ниткой в каждой. Хозяйка корчмы показалась Левзее сказочной красавицей. Куда ей, с ее утиными лапами да мелким ростом да в таком одеянии – смех, да и только.