- Опоздали, сестрицы, не ваша добыча, - Левзея скользнула по воде, вклинилась между стражниками и обвила руками обоих за шеи. Ветер подхватил болотницу за талию и настороженно заглянул ей в глаза, пытаясь угадать, что она задумала.
- Ох, неужели сама княжна Левзея пожаловала? – мелодичный голос одной из русалок сочился показным разочарованием.
- Отдай нам одного, зачем тебе сразу двое? – засмеялась вторая, подплывая ближе и обнимая Рыжа за талию. – Вот этого, которого солнышко поцеловало. Я его тоже целовать стану.
Рыж неловко переступил с ноги на ногу, а русалка тянула его вниз, под воду.
- Руки прочь, сестрица Калужница, - в голосе болотницы зазвучали властные ноты. Русалка отпрянула и ощерила мелкие зубки, сделавшись сразу некрасивой. – Мои это люди, а пошто надобны – не твоего ума дело.
- А батюшка-князь знает, что его дочурка промышляет на чужой, запретной воде? – вкрадчиво спросила третья из сестёр. Рука Ветра на талии Левзеи дрогнула и сжала ее покрепче.
Кикимора мягко высвободилась из объятий Ветра, невзначай коснулась его лица и направилась к русалкам, сбившимся в кучу.
-Сестрица Осока, - тихо сказала Левзея, наклоняясь к самому лицу младшей из водяниц, - а ну как сбегутся сейчас люди, да узнают меня. Что они сделают с болотницей? Неужели вы, сестрицы, из праздного любопытства, отдадите родную кровь на растерзание людям?
- Не родную, а двоюродную, - ехидно отозвалась Калужница. – Будь по-твоему нынче. Только должок теперь за тобой, сестрица.
- Смолчишь, что видела меня здесь, одарю, - кивнула Левзея.
- Не нужны нам твои отдарки, - рассмеялась Осока и обняла кикимору. – Расскажешь свою историю, и должок простим.
Русалки коварно заулыбались, а Левзея смутилась.
- Какую еще историю? - Развела она руками.
- А такую, в которой болотная княжна водит дружбу с человеком, - шепнула Калужница. – Думаешь, мы не видели, как ты тут резвилась со своим белобрысым?
- Что ж, сестрицы двоюродные, жду в гости в полнолуние, - Левзея с облегчением расхохоталась. – Будет вам история. А теперь, скройтесь с глаз моих. Нечего людей пугать.
Русалки с плеском нырнули и исчезли в глубине. Напоследок одна из них дернула Рыжа за ноги, и тот с воплем рухнул в воду, тут же выскочил, ругаясь и отплевываясь, и рванул к берегу. Ветер выжидающе смотрел на кикимору.
- Все в порядке, - пожала плечами Левзея. – Я что-нибудь наплету им, когда придет время.
- Не выдадут тебя князю? – с тревогой спросил стражник.
- Мы всё детство проказили вместе, - заулыбалась кикимора. – Нет у них нужды меня выдавать.
- Так вы нас нарочно пугали? – смекнул Ветер и прищурился. Вокруг глаз лучиками разбежались морщинки.
- Не нарочно, - Левзея рассмеялась и спиной упала в воду, распластав руки по воде, - но забавно же вышло!
- Обхохочешься, - скривился Ветер и выбрался из воды.
…Ветер сидел на полу в главном зале корчмы, подогнув под себя ноги, и тщетно пытался сосредоточится на нескончаемом шуме в голове. На полу перед ним лежал громовой камень. Рябина сидела напротив, в точности повторяя его позу, и сердито щурилась.
- Ты не стараешься! Я сказала: сосредоточься на своем дыхании, а ты на чём сосредоточен?
- Сама бы попробовала, когда у тебя в голове галдит на все голоса вече, - огрызнулся Ветер, приоткрыв один глаз.
- Ну да, ага, - лесавка рассмеялась, - я и так знаю, к чему ты прислушиваешься, принюхиваешься и приглядываешься.
В дальнем конце зала с визгом и хохотом примеряли наряды лесавкины дочери и кикимора. В заморском диковинном платье хозяйки Левзея и впрямь смотрелась нелепо и чуждо, но шаровары и свободная, расшитая бисером рубаха шли ей несказанно. Девчонки заплели кикиморе сложную косу, нанизали золотистые бусинки и уложили вокруг головы. Ветер то и дело отвлекался, ему очень хотелось посмотреть на смену нарядов. Дикая болотница преображалась на глазах, а стражник никак не мог решить, нравятся ему такие перемены или нет. Рыж смылся куда-то под шумок сразу после утреннего купания и завтрака, а стражник попался в лапы лесавки. Она предложила научить его закрываться от видений и голосов, звучащих в его голове, если он снимал оберег. От такого он не мог отказаться и уступил, несмотря на недоверие и сомнения.