- Можно стать таким как ты? – Бойко задал, наконец, свой главный вопрос.
- Таким – это каким? – уточнила Левзея, в глазах заплясали искорки.
- Ну… с жабрами, чтоб под водой дышать и там…ну… - смутился паренёк.
- Конечно, она тебя покусает, и ты обратишься в полнолуние, - звенящим шепотом ответил за кикимору Рыж. Левзея плотоядно облизнула пальцы и ощерила зубы в ухмылке. Бойко от неожиданности отшатнулся и чуть не свалился с лавки. Вся компания дружно грохнула от хохота.
- Пообещай мне кое-что, - Левзея повернулась к Ветру, когда все отсмеялись, посерьезнела. – Прими помощь Рябины. Раньше дар не мучил тебя так сильно, значит, он усиливается. Когда я уйду, тебя сможет защитить только громовой камень, но если с ним что-то случится, ты сойдешь с ума. Обещай, что будешь учиться!
- Обещаю, что не сойду с ума, - улыбнулся Ветер, его глаза всё ещё смеялись. – Не волнуйся.
Бойко ушёл, сговорившись с друзьями, что будет ждать их у ворот, как стемнеет. Ветер отошел поговорить с хозяйкой, а Рыж снова куда-то запропастился. Левзея сидела одна за столом и разглядывала посетителей, когда к ней подсел старик леший, подвозивший её до торжища.
- Здравствуй, княжна, - прищурившись, леший разглядывал необычный наряд кикиморы. – Ты, никак в беде? Выручать тебя пора?
- Здравствуй, батюшка леший, - болотница тепло улыбнулась знакомому. – Не нужно меня выручать. Я сегодня ночью домой возвращаюсь. Замолвлю за вас с внуком словечко, как обещала, перед батюшкой.
- А я-то, было, подумал, что ты княжьим гридням в лапы попала, когда они тебя под руки вели, - хмыкнул лесовик. – А они и не стражи вовсе.
- Всё не так, - кикимора смущенно теребила расшитый рукав. – Стражи-то они стражи, да только не выдадут меня. Обещали проводить до ворот.
- Вот как? – нахмурился леший. – С чего ж такое благородство? Разве не знают, что укрывательство болотников карается в здешних местах очень сурово? Ты уверена, что тебе наша помощь не надобна?
- Ей не требуется помощь, - грозно сказал Ветер, вырастая за спиной лесовика, - а что до причин, так не твоего ума дела, старик. Иди поздорову, да помалкивай, что видел. Целее будешь.
- Остерегись, воин, - леший поднялся из-за стола, - рубить с плеча. Так и врагов нажить недолго.
Ветер сердито посмотрел вслед старику.
- Мне всё это не нравится, - он нахмурился, между бровей прорезалась вертикальная морщинка. Левзея погладила пальцами его густые, светлые брови, прогоняя озабоченность с лица. Ветер расслабился от этой простой ласки, поймал ладонь кикиморы, прижался к ней щекой на краткий миг и закрыл глаза. – Леший прав. Русалки, лешие, Бойко, Рябина и вся нечисть в этой корчме видела тебя…нас…Мы пропали, если кто-нибудь донесет князю.
- Какое наказание ждёт человека? – осипшим от страха голосом спросила Левзея, мысленно ругая себя последними словами, что не подумала об этом, слишком увлекшись своими переживаниями. Давняя вражда между её народом и людьми в ее воображении рисовала болотников жертвами злодейского обмана и несправедливости, но ей и в голову не приходило, что у каждой медали есть оборотная сторона.
- Всё зависит от тяжести преступления, - пожал плечами Ветер. – Ты ведь не собираешься никого убить или заколдовать?
Болотница помотала головой. Ветер заправил выбившуюся прядку волос ей за ухо.
- Тогда не о чем волноваться. Стемнеет совсем скоро, и ты благополучно отправишься домой, - мягко сказал он.
На закате явился Рыж, ведя под узцы двух лошадок, кивнул Рябине и её девчонкам, прощавшимся с кикиморой во дворе, и вглядом поторопил Ветра. На расспросы, где он пропадал всё это время, корчемный страж только скорчил недовольную мину и отмахнулся.
- Нежина закатила мне сцену с битьем посуды. Кто-то сказал, что меня видели с другой. Пришлось целый час объяснять ей, что нет никакой другой.
- Она в девках засиделась, - хмыкнул Ветер. – Уж поди и надежду потеряла, что ты на ней женишься.
- Я б давно женился, - признался вдруг Рыж, - да меня ж запрут в корчме, и я стану как Полель -жирный, обрюзгший и задерганный бабскими капризами.
- Кто тебе мешает настоять на своем? – Ветер взлетел в седло и протянул руку кикиморе. Та бесстрашно подошла к лошади. Кобыла обнюхала её и фыркнула, обдав теплым дыханием обнаженную кожу. Расшитую рубаху и шаровары Левзея оставила лесавкиным дочкам. Не могла же она явиться домой в человечьих одёжках.