Один раз иду и вижу: в овражке художник! Не то на корточках, не то сидит на низенькой такой скамеечке и знай себе водит кисточкой. Подхожу сзади крадучись, затаил дыхание и смотрю во все глаза. А тот водяными красками, ну… акварелями. Стою и наблюдаю, рад, что он меня не видит и не гонит. Тут он и говорит: «Смотри шею не вывихни, а то прострел схватишь» и знай себе кисточкой водит, даже не оглянется. Стало быть, все время чувствовал, что я стою за спиной, как палач. Хотел я было уходить, когда он наконец оглядывается. А личностью скорей на прасола смахивает, чем на художника — щеки во-о! Черные усищи, глазами буравит, точно двумя шилами. Спрашивает — нравится? И уставился на меня, как удав на кролика. Я нарочно отвечаю — мол, не нравится. Думал, он озлится, ан нет. Засмеялся и спрашивает: почему? «Разве это дерево? — я ему. — Это костыль инвалидный, а не дерево! И где вы видали, чтоб у вяза были синие листья? И потом у вяза они острые, как коровий язык, а у вас на картинке — бумазеевые лоскутки какие-то…» Разобрал я таким манером все подряд, а тот все смеется и под конец говорит: «Соображенья у тебя мало, а фантазии много. Наверное, сам тоже рисуешь. Признайся!» — «Какой я художник — так, балуюсь…» Покажи, говорит. Как выбрался я из оврага, где меня ему уж не видно, припустил что есть мочи. Похватал, что попалось под руку, и назад. Тот берет один лист — хм, берет другой — хм… Стал выспрашивать, сколько лет, сколько классов окончил, студию какую-то помянул. Какая там студия, господи твоя воля, Рига за тридевять земель! А потом началась война… Так оно и пошло. И то сказать, товарищ художник, обернись оно по-другому, может, мы и стали бы коллегами. Как вас величают-то? Мелналкснис? Извиняйте, что-то не слыхал. Сейчас этой братии художников расплодилось страсть. Где тружусь? Так, ремонтом больше занимаемся. Должен кто-то, хе-хе, и стены красить, а дело я знаю будь здоров. Вот свидетели — Олманы. Я им делал ремонт нынешним летом. Комнаты запущены, кухня закоптилась, но… Ну, не ори ты сразу, хозяюшка, или я сказал, что у вас клопы водятся!.. А теперь все блестит… как в ресторане.
Уф, ну и жарища тут, прямо дышать нечем! Натопили, как в Африке. Вам, молодой человек, не жарко в пыжике? Как звать-то вас? Язеп? Тракторист? Законная специальность. Моего старшего сына тоже тянет к моторам… Куда едете? Что, за мясом? А я думал, к зазнобе — таким франтом. А сами не держите, к примеру, хрюшку? Расчета нету? Стало быть, хорошо зарабатываете? Ого! Да, на двести пятьдесят целковых в месяц можно возить сало из магазина. И у жены больше сотни? Куда можно столько денег распихать! Или семья большая? Ни стариков, ни детей? Хе-хе, тоже нету расчета, а?.. Ну и порядочки: из деревни ездят в город за мясом! При немцах только тот не подыхал с голоду, у кого где-нибудь в захолустье были родичи, а то хоть ложись да помирай. Как в песне поется:
Тс-сс, чего ты шипишь, как гадюка, Кристина! Разве тут кто-нибудь спит? Может, хорошенькая барышня спит? Нет, у барышни глаза открыты, барышня смеется. Как вас величать прикажете? Огненное имя — Лиесма! Куда едете? В Ригу? А по какому делу, если не секрет? Секрет? Ну, это вы шутите! Я из тех мужчин, которым женщины доверяют свои тайны. На конкурс исполнителей эстрадной песни? Потрясно! Тот — художник, эта — артистка! Только в самодеятельности? Вы застенчивая, Лиесма, а искусство любит застенчивых. Что, она заняла первое место в районе? Тогда спойте что-нибудь, Лиесма! Ну, не краснейте! Как же вы будете петь в Риге, перед жюри? Усядутся в ряд плешивые дяди и будут смотреть на ваши ножки. Дородные тети станут носы морщить: «Соль она взяла слишком низко, ля она взяла слишком высоко!» Я вас пугаю? Зачем же мне вас пугать, красоточка Лиесма? Я буду держать за вас кулак, чтобы вы заняли первое место! Когда вам будут хлопать, вспомните Волдемара Пиладзита! Куйте железо, пока горячо. Жизнь чертовски коротка, девочка… Что я вижу — кто-то уж распрощался с нею? Чей это венок? Ваш? Эмилии? Очень рад. Кто умер, если не секрет? Хороший человек? И все-то умирают хорошие люди, вот наказание! Иной раз читаешь в газете не… некро… Как? Да, некролог… и в пору прослезиться. И то сказать: жил на свете такой хороший человек, а ты про него и знать не знал — и только теперь узнаешь, когда он умер…