— Людгер?
— А вы ожидали услышать кого-то другого, коммандер? — Голос ученого звучал слабо и вяло, как будто каждое слово давалось ему с большим трудом. — Очень сожалею, что пришлось вас побеспокоить, но у меня возникли непредвиденные трудности.
Прежде чем ответить, Лоу обменялся с Мэгги взглядами.
— Спокойно, дружище, не суетитесь. Мы уже практически на месте. Что с вами произошло? Потеряли один из ваших драгоценных кристаллов?
— Нет, — глухо прошелестел в динамике едва различимый голос Бринка; похоже, ему было так плохо, что пущенная Лоу стрела сарказма не достигла цели. — Хотя я действительно мог лишиться одного из них, что, собственно, и послужило толчком к дальнейшим событиям. Неприятно сообщать вам об этом, но я не в состоянии передвигаться самостоятельно. Кроме того, — добавил немец с неожиданной злостью, — у меня страшные боли.
— Держитесь, Людгер! Мы уже подъезжаем. — Обеспокоенный Лоу выключил рацию, через минуту сфера «причалила» к платформе. В задней стенке раздвинулась диафрагма выхода, и пассажиры поспешно выбрались наружу. Бринка среди встречающих не оказалось.
Лоу снова взялся за рацию:
— Мы прибыли. Где вы находитесь?
Бринк ничего не ответил. Только зашелестел ветерок, свободно разгуливавший по огромному подземному залу. Наконец до ушей астронавта донесся шепот ученого:
— Я наверху. Пока вас не было, мне пришло в голову, что мы чересчур много внимания уделяем подземелью и совсем забыли о поверхности. Вот я и решил совершить экскурсию и кое-что проверить в окрестностях. Мне следовало бы проявить большую осторожность.
— Вы все еще не сказали, что с вами?
— Сами увидите. Выбирайтесь наружу, а я потом подскажу, где меня искать.
— Хорошо. Мы уже идем.
Помогая друг другу, Лоу и Мэгги взобрались на вершину образованной обвалом насыпи, а оттуда перепрыгнули на твердую почву. Было как-то непривычно снова очутиться на залитой солнцем поверхности, ощутить под ногами траву и камни, почувствовать ласковое дуновение ветра и вдохнуть в легкие насыщенный солью запах моря. После сумрака подземных хранилищ с покрытыми толстым слоем пыли коцитанскими артефактами сияние дня буквально ослепило Лоу. Прищурив глаза, он огляделся вокруг и впервые задумался о продолжительности светового дня на планете.
— Мы поднялись, — сообщил он в микрофон. — Куда идти дальше? — Вспомнив уроки географии, астронавт быстро сориентировался. — Я стою лицом к заходящему солнцу. Ждем инструкций.
Лоу едва расслышал ответ, хотя поднес рацию к самому уху.
— Поверните вправо на сорок пять градусов и идите. Это недалеко.
Им прошлось карабкаться по довольно крутому склону. Впрочем, ничего сложного для опытных путешественников в этом не было. Мэгги первой заметила Бринка, как только они поднялись на гребень.
— Вот он!
Приблизившись к распростертому на земле Людгеру, они так и не смогли понять, что случилось. Немец лежал лицом вверх, безмятежно откинув в сторону правую руку, и являл всему миру образец отдыхающего на привале туриста. Только подойдя совсем близко, Лоу и Мэгги заметили, что левая рука ученого по самый локоть уходит в трещину в скале. Они бросились к немцу и опустились рядом с ним на колени.
— Что с вами случилось, Людгер? — участливо спросила девушка, уже успевшая все разглядеть.
Обильный пот покрывал лоб и щеки Бринка, хотя температура воздуха заметно понизилась.
— Как видите, у меня застряла рука в этой поганой дыре, — сварливо огрызнулся ученый. Эта речь отняла у него последние силы — тело Бринка обмякло, дыхание участилось, лицо покрылось мертвенной бледностью.
— Как же вас так угораздило? — Мэгги попыталась зайти с другого бока.
— Я держал в руках Кристалл Жизни, — начал объяснять Бринк. Как только речь зашла о кристаллах, он сразу оживился, и его щеки заалели слабым румянцем. — Понимаете, если держать их нежно и не прижимать к телу, они не адсорбируют, а начинают источать приятное тепло. Исключительно тонизирующий процесс, между прочим. Так вот, когда я залез на этот пригорок, я поскользнулся и выронил кристалл. Он закатился в эту дыру. Она не очень глубокая, и я решил, что смогу его оттуда достать. Но, когда я засунул в трещину руку, скала сместилась и рука застряла. Я не могу ее вытащить. Каждый раз, когда я пытаюсь двигаться, происходит новая подвижка почвы и руку зажимает еще сильнее. Смею уверить вас, я испытываю сильнейшую боль. И еще я подозреваю, что большинство косточек кисти и запястья переломано и раздроблено во многих местах. Мне крупно повезло, что я сумел дотянуться до рации свободной рукой.