– Дядя Чарли!.. – Мария – маленькая фурия в розовом – вскочила и возмущенно топнула ногой. – Как ты мог так поступить со мной?! – Ее глаза широко распахнулись, а в голосе зазвучали театрально-драматические нотки. – Я только что покрасила волосы, а ты!.. Ты!..
Обожаю эту девчонку!
– Похоже, – со смехом проговорил я, – это только доказывает то, что все мы и так давно знаем… – Я сделал шаг по направлению к кухне.
– Что? Что это доказывает? – Мария смотрела на меня растерянно.
Я приветствовал Колина, который вышел мне навстречу из кухонных дверей. Он-то знал, что́ последует дальше.
– То, что нам всем нужно что-то срочно делать с Марией.
Пригибаясь под градом попкорна, барабанившего по моей спине, я нырнул в кухню и, порывшись в холодильнике, отправил в рот оставшиеся от обеда лакомые кусочки. Это право я присвоил себе как крестный Марии и ее старшего брата Сэла.
К счастью, девочка не умела долго сердиться. Довольно скоро Мария появилась в кухне и одарила меня взглядом, приглашая полюбоваться ее новой школьной сумкой. Зная, что́ от меня требуется, я поспешил выразить самое искреннее восхищение и одобрение. Когда мир был окончательно восстановлен, Мария взяла меня за руку и вывела в коридор, к двери прачечной. Там на специальных плечиках висел новый купальник, который после долгих уговоров купила ей мать. Подбоченясь и притопывая ногой в такт взмахам длинных ресниц, Мария сказала:
– Папа говорит, я должна сдать его обратно в магазин.
Купальник был размером с носовой платок, даже меньше: сплошные завязки и минимум ткани. Я обернулся к Колину:
– Правильное решение.
Мария несильно хлопнула меня по плечу:
– Дядя Чарли, ты мне совсем не помогаешь! Я тебя не для этого позвала!
Я снял купальник с вешалки и поднес к глазам.
– Но он же совсем ничего не скрывает. Кроме того, он белый… – Я растянул ткань руками. – … И почти прозрачный.
Ресницы снова взлетели и опустились.
– Но это же хорошо, дядя Чарли! Так и надо! Или ты не видел, какие у меня… э-э… соперницы?
Я взял Марию за подбородок и заставил слегка приподнять голову.
– Ты вне конкуренции, детка! На всей земле не сыщется другой двенадцатилетней девочки, которая могла бы с тобой сравниться. Ну и… сама подумай, зачем тебе нужны мальчики, которые захотят с тобой знакомиться только из-за твоего вида в этой штуке?
– Но у мамы с папой все было именно так!
– Очко в ее пользу! – весело рассмеялась Маргерит, выглядывая из кухни.
– Вот и нет! У нас все было совершенно не так, – тут же возразил Колин. – На самом деле сначала мне понравилось, как ты играешь на пианино. До этого я даже ни разу не видел тебя в том бело-голубом полосатом бикини с завязочками.
– Как я играю на пианино?! – фыркнула Маргерит. – Да ты же не отличаешь си от до, Колин Спектор! Тебе еще в детстве медведь на ухо наступил.
Все это Марию совершенно не убедило, и она вопросительно посмотрела на меня, ожидая, что я в конце концов приму ее сторону. Я предпринял еще одну попытку переубедить ее:
– Кроме того, – начал я рассудительно, – существует такая проблема, как рак кожи, которому особенно подвержены те, кто не прикрывается от прямых солнечных лучей. Мы с твоим отцом хотим уберечь тебя от этого, так что…
Мария фыркнула:
– Да уж, уберечь!.. Чего вы хотите на самом деле, так это того, чтобы на пляже я выглядела… – Она сложила пальцы колечком и поднесла к глазам: – Как полный ноль!
Мое собственное детство не оставило у меня почти никаких воспоминаний. Собственно говоря, никакого особого детства у меня просто не было. И даже сейчас моя жизнь наполнялась смыслом, только когда я оказывался в доме Колина, когда слышал доносящиеся из комнат смех и голоса или когда держал руку Марии в своей. В эти моменты я чувствовал себя членом семьи. Больше того, я был им – стал после того, как Колин и Маргерит попросили меня вырастить и воспитать Марию и ее старшего брата, если с ними самими что-нибудь случится. И каждый раз, когда я входил в этот дом, когда хрустел попкорном, когда вместе с Маргерит подшучивал над Колином, когда доедал лакомые кусочки из холодильника, забрасывал ноги на журнальный столик или выносил мусорное ведро – только тогда я чувствовал, что живу по-настоящему, и наслаждался каждой минутой такой жизни.
Колин и я редко выходили в одну и ту же дверь, поэтому, когда он и Маргерит покинули дом через парадное, я направился к черному ходу. В задней прихожей я столкнулся с Сэлом, который выносил мусор.
– Привет, Здоровяк!
И я обнял Сэла, точнее – попытался обнять. По какой-то причине парень держался напряженно и, как мне показалось, холодно. Во всяком случае, к обнимашкам он был не расположен. Накачанные (к сожалению, не обошлось без стероидов) мускулы закрывали его, точно броня, к тому же от Сэла крепко пахло сигаретным дымом. Веселый, любознательный, отзывчивый мальчуган исчез, остался настороженный, полувраждебный подросток в бейсболке набекрень. В ответ на мои слова он только неохотно кивнул: