Баак попытался разобраться в том, что случилось. Скорее всего, в его отсутствие деревья продвинулись в пустыню и захватили ее. Иного ответа у него не было.
Деревья. За свою жизнь баак видел не так уж много деревьев. Нельзя сказать, чтобы они ему слишком нравились. Взрослые бааки говорили, что деревья полезны. Взрослые бааки делали из деревьев оружие. Когда он подрастет, говорили взрослые юному бааку, ему тоже дадут оружие и научат им владеть. Но это случится еще не скоро. Пройдет много лет, прежде чем баака сочтут достаточно взрослым, чтобы дать ему оружие.
Баак зло сверкнул глазами на деревья и сердито сморщил лицо, показывая, что не испугался их. Он размахивал руками и топал ногами, вызывая деревья померяться силами. Поскольку деревья не отвечали, баак осмелел и еще несколько раз ударил своим громадным кулаком по стволам.
Деревья дрожали и взмахивали руками, но на баака не нападали. Довольный собой, он занялся другим неотложным делом — утолением голода. Ему хотелось самой лучшей, самой вкусной и вообще единственной на свете еды — колючих плодов кактуса обабви, в изобилии росшего в его родной пустыне.
Но чтобы добраться до кактусов, придется пройти мимо этих противных деревьев. Баак двинулся дальше, принюхиваясь и ожидая уловить в воздухе знакомый запах. Его ноздри кое-что почуяли, но то не был пряный аромат плодов обабви. В воздухе отвратительно пахло теми, кто кормится, поедая животных. В воздухе пахло людьми. Но к этому гадкому запаху примешивался другой, куда более приятный и будоражащий — запах магии.
Где-то на задворках разума баака слабо шевельнулась мысль, что с него уже хватит игр с магией. Однако под натиском голода ужас, пережитый в серой дыре, быстро забывался. Он больше никогда и близко не подойдет к дыре, но во всем была виновата дыра, а не магия.
Баак знал, что люди пользуются магией. Люди заставляют магию работать на них. У людей полно разных приятных магических штучек. Бааки магией не пользовались и не хотели, чтобы она им служила. Магия нравилась им сама по себе. Они обожали таскать с собой магические вещи и по двадцать раз на дню вытаскивать их и любоваться ими. Бааки любили украшать магией свои тела и спать, запихнув под голову какую-нибудь магическую вещицу.
Баак выдернул с корнем молодое деревце, чтобы сделать дубину — один из немногих видов оружия, которое позволялось иметь юным баакам. Люди почему-то почти всегда не хотели отдавать свои магические вещицы и вступали из-за них в схватку. Баак не боялся людей. Пусть он еще не совсем вырос, и его рост достигает всего лишь роста двоих взрослых человеческих самцов, если их поставить друг на друга. Все равно у людей не так-то много оружия, которым они смогли бы причинить ему вред. Когда он вырастет, то станет намного выше. Тогда его рост будет равен росту четырех людей, если их составить в высоту. Его тело станет твердым, как скала, а шкура настолько прочной, что от нее будут с легкостью отскакивать острые наконечники стрел и тупиться лучшие мечи людей.
Баак продирался сквозь деревья, которые отказывались расступаться, хотя он и кричал на них, требуя убраться с дороги, так что в конце концов он стал просто отпихивать их. Запах магии был сильным и приятно щекотал ноздри, обещая удовольствие. Баак поспешил вперед, нюхая воздух, словно кот, почуявший кошачью мяту.
Неподалеку от дыры он нашел человека и магию.
Человек лежал на земле. Глаза его были закрыты. Человек хрипло и неровно дышал, со свистом втягивая в себя воздух. На нем были доспехи. Баак их узнал, хотя эти доспехи почему-то были блестящего черного цвета. Сбоку от человека валялся его шлем. Черные доспехи сами по себе обладали магией. Баак решил взять их себе и протянул к ним руку. Но едва баак дотронулся до доспехов, черный металл больно обжег ему пальцы. Зарычав от злости, баак отдернул обожженную руку, запихнул пальцы в рот и начал сосать. Потом схватил дубину и несколько раз ударил ею человека.
Человек застонал. Его голова закатилась набок. Веки поднялись, и глаза уставились прямо на баака. Человек с ужасом и изумлением смотрел на существо, нависшее над ним. Баак не обращал на это внимания; человек явно не представлял для него угрозы. Теперь он увидел, откуда исходила магия. В руке человека был зажат яркий и сверкающий бриллиант.
Эта магия была приятной. Такая магия не причинит бааку вреда. Гладкий треугольный камень был самым удивительным магическим предметом, какой баак когда-либо видел. Зачарованный его красотой, баак потянулся к камню, намереваясь взять его.
Человек что-то крикнул. Он не хотел отдавать камень и пытался встать. Но человек был слишком слаб, и потому он снова упал и застонал от боли. Баак схватил руку человека, которая крепко сжимала камень. Человек хотя и был ранен, но сопротивлялся и не желал отдавать камень. Он так крепко зажал бриллиант, что тот впился ему в ладонь. Хлынула кровь, но человек не выпустил камня.
Баак нагнулся над человеком. Поднеся его руку ко рту, баак зажал ее между зубами. Хрустнула кость, и человек громко закричал. Рот баака наполнился отвратительным вкусом человеческой крови. Выплюнув кровь вместе с осколками кости и кусочками мяса, баак взглянул вниз и торжествующе ухмыльнулся. В откушенных им пальцах человека сиял удивительный бриллиант — самая диковинная вещица из всех, какие видел баак.
Он взял бриллиант, отшвырнув остатки руки, и выпрямился в полный рост.
Человек снова попытался встать. Похоже, он всерьез намеревался отбить свой камень. Баак пару раз стукнул его дубиной. Человек ткнулся окровавленным лицом в землю и больше не шевелился.
Баак стоял, ликуя и замирая от восторга, и глядел на свою добычу. Потом, повинуясь требованиям урчащего желудка, он двинулся дальше в поисках пищи.