Всюду подушки и вазы, за ширмами ниши молелен,
Лампы и трон золотой из добычи и старой, и новой.
Дальше с чжурдженьским военным искусством в согласии полном,
Спешно большие посольства отправились тайно в дорогу.
В них было несколько разных княжат и монахов притворных
С письмами хана, купцов уважаемых было там много.
В Пронск, Муром, Галич, Рязань и Владимир, Чернигов и Киев,
Двинулись быстро они на конях и верблюдах с вестями.
Все доезжали от трудной дороги порой обессилев,
И не во всех городах, как послов, их считали гостями.
Всем отдавали князьям на папирусах разные тексты.
Кир-Михаилович пронский обязан был город покинуть.
Стать в войске хана походным эмиром, забыв про протесты,
Выдать семью как заложников или пришлось бы всем сгинуть.
Юрий Давыдович, муромский князь, тоже был зван в эмиры -
Вместе с дружиной своей должен был влиться в войско Батыя.
Земли всей мокоши он сохранял за собой этим миром,
Мог лить на церкви из доли в добыче кресты золотые!
Князю Коломны Роману послы передали подарки:
Быть от Рязани свободным, Батыя считать господином,
Сына женить на одобренной ханом куманской южанке,
Данью платить как и церкви христовой всего десятину.
Князь Юрий Игоревич - всей рязанской земли повелитель,
Был из последних, кого от монголов послы посетили.
Завоеватель Воронежа, эрзи, мещеры креститель,
Знал об условиях тех, что его все князья получили.
Всё любопытно монгольским послам, что и где происходит.
Много разведчиков всюду послали под видом торговцев.
Что говорят на Руси и в какие походы кто ходит?
Что у болгар и поляков, литовцев и у новгородцев?
Малый острог на Ранове уже был Батыем захвачен,
Как показатель решимости и продвижения к Пронску.
И от того был князь Юрий как небо осеннее мрачен -
Что за послы, если дело до срока доверено войску?
Было без писем понятно, что хочет Батый всех поссорить,
Зависть друг к другу зажечь и опасность измены посеять.
Мокшадь с мещерой подняться могли бы и буйная голядь,
Если бы Юрий решил разговоры лукаво затеять.
Вот и сказал князь послам инородным на вече Рязанском,
Где собрались горожане, селяне, дружина и гости:
'Мы не ходили в рабах ни под царским ярмом, ни под ханским!
Все за свободу Отчизны в бою лучше сложим мы кости!'
Борисоглебский собор воссиял - шестистолпный красавец,
Золотом ярким своих куполов взгляд рязанцев лаская...
Тут закричала вся площадь, смутился монгольский посланец
Из-за напора с которым река колыхнулась людская.
Так же и Муром ответил решительно, Пронск и Коломна.
Стали готовиться рати бояр и дружинников младших.
Так же призвали княжат половецких в Исадах и Добром,
Челядь господскую, всех должников и других пожелавших.
Даже князьков и старейшин от мокоши, эрзи, мещеры,
Данников русских рязанских князей и владимирских с ними
Звали, и пообещали им дани уменьшить размеры,
Если придут с ополченцами сильными и молодыми.
Посланы были бояре знакомые всем во Владимир,
Киев и Новгород-Северский, Переяславль и Чернигов.
'Русские братья! - взывали они, - знамя веры поднимем,
Не посрамим православных крестов и святых наших ликов!'
Киевский князь Ярослав в Кремль гонцов не пустил, не послушал.
С башни Софийских ворот им кричал, чтобы шли восвояси.
Вовремя умный монгольский посол здесь союзы разрушил.
Видел уже Ярослав как ему подчиняться все князи.
Новгород был за него, где сидел сын его Александр Ярославич.
Были торговцы, туда пригласившие сына, щедры и довольны.
Что же тогда дым ему от каких-то восточных, рязанских пожарищ?
Разве торговле Батый помешали, чтобы с ними вести войны?
Разве не знал князь Рязанский, что царство булгарское пало?
Толпы булгар ведь пришли в города и деревни Рязани!
Разве не знал, что Котяна орда от Батыя на запад сбежала,
А ведь у половцев по куреням все отличные воины сами.
Князь Михаил из Чернигова просьбы посланцев послушал.
Вспомнил, что с ним не ходили рязанцы сражаться на Калку,
С тех пор не верит своим бывшим людям, рязанским кликушам,
Пусть без него проявляют отвагу свою и смекалку.
Новгород-Северский тоже решил как Чернигов и Киев,
Небыло помощи от новгородских земель и смоленских,
Плакал боярин Евпатий князей православных покинув,
Только охотников диких набрал из людей половецких.
Юрий II, князь Великий Владимирский, он же Георгий,
Раньше Рязань сам пожёг, а людей отселил на чужбину.
Мокошь крестя, сам он не отходил от языческих оргий,
Ласково принял монгольских послов, а рязанских отринул.
Не обретя неожиданно помощи сильных соседей,
Юрий Рязанский собрал тех кто есть и повёл их на битвы.
Плакали женщины, чувствуя близость ужасных трагедий,
А Ефросин всех их благословил и прочёл им молитвы.
После епископ напомнил про их двоеверную сущность,
Что привела города к недостатку во всём, даже в хлебе.
Землетрясение вспомнил, чем Бог намекал на послушность,
Солнца затмение, страшных комет появление в небе...
'Мы не покаемся вовсе, - взывал Ефросин Святогорец,-
Если язычник не явится к нам с попустительства Бога,
Не разорит землю, церкви, жестокий народ-ратоборец,
Братьев, отцов не убьёт, не лишит чести женщин премного!'
После ушёл Ефросин, удалился в обитель у Льгова.
Князь же три дня пировал по обычаю перед походом,
И возвратиться с победой рязанскому вече дав слово,
Выступил с войском отборным и прочим охочим народом.
Снег на полях и лесах оставлял ночью лёгкую проседь,
К Пронску полки из Рязани, Коломны и Мурома плыли...
Был месяц грудень и холод стал реки тихонько морозить,
Волки собрались в оврагах, ночами беззвёздными выли.
Конница берегом шла, поспевая едва за плотами.
Пешая рать ополчения вышла не берег у Прони.
Шли напрямик по мещерскому краю, глухими местами,
Думая, как бы успеть до зимы преуспеть в обороне.
К Пронску едва подойдя, получили печальные вести,
Что крепостица Воронеж захвачена, Липец с Онузой.
Встал князь Рязанский всем войском в широком и ветренном месте,
Между двух рек небольших, в тыл послал всех, кто бы бы обузой.
Юрий решишся отправить посольство когда встали реки.
Очень Батыя просил отойти за Липец и Воронеж.
Много подарков послал с уверением в дружбе навеки.
Только намерений, с войском придя, не укроешь.
Эти послы не дошли да Батыя, не стал он их слушать.
Всех их убили, а головы князю прислали обратно.
Ночью ушли ополченцы мещеры студёною глушью,
Бросили тех кто их силой крестил, угнетая нещадно.
Кир-Михаилович утром схлестнулся у Вёрды с разъездом.
Удаль лихую прончане явить наконец были рады -
Половцы были рассеяны, хоть и сражались уместно.
Их не преследовал он далеко, опасаясь засады.
Вскоре нашёл он мещеру - три тысячи в поле холодном.
Смертную чашу испив, все легли под ударами сабель.
Не миновали судьбу трусы в бегстве своём безысходном,
Каждое тело почти враг раздел, разрубил, испохабил.
Вечером поздним напали казахи, стреляя по стану,
Целясь в костры, и премного побили людей на привале.
Князь Юрий Игоревич получил не тяжёлую рану.
Вышли прончане на бой, супостата к утру отогнали.
Утром увидели все, что повсюду Батыя заставы: