13 свечей пылали, ярко освещая комнату. Одна свеча осталась незажженной.
- Как много огня! Я ничего не забыла? Сегодня праздник? – спросила Илга.
- Ровно 13 лет мы знаем друг друга. Это много или мало, я не знаю. Иногда кажется, что до нашей встречи ничего и не было, а иногда… 13 лет – такой малый срок по сравнению с вечностью, о которой ты пишешь. 14-ю свечу мы зажжем вместе, и часы начнут отсчитывать еще один год.
- Мой капитан, я уже и не знаю, кто из нас настоящий писатель: ты пишешь и воплощаешь одновременно. Подай спички. Свеча должна пылать, какой бы короткой ни была ее жизнь…
14 свечей пылали, пылали любовью, сжигая жизнь…
- Это последняя книга…
- Ты уверена? Последняя?
- Да. Ширина Вселенной разная – глубина одна, и я ее измерила. Что делать дальше, не знаю. И нужно ли что-то делать?
- Алмазная колесница Атона! Ты можешь, моя любовь, перенести ее из книги в нашу реальность?
- Что ты имеешь в виду? – спросила Илга.
- Ты можешь повернуть световой поток в нашу сторону и наполнить звездным сиянием тела? Можешь?
- Попробую, хотя и не обещаю. Но для этого мне нужна звезда!
- Звезда? Тогда прошу за стол, - Янис пригласил к ужину Илгу.
Сухое вино, белая и красная рыба, сыр – обычный ужин рыбака, приготовленный с любовью и для любви.
- И где звезда? – поинтересовалась Илга.
- В животе у рыбы, - ответил Янис.
- В животе!?- удивилась Гражина Гинтарас. – Невероятно! И что же это за звезда?
- Я положил ее тебе на салфетку. Возьми.
Маленькая пятиконечная звездочка из пагона офицера Советской армии времен Второй мировой войны лежала на белоснежной салфетке у бокала с вином. Что-то героико-трагическое было в этом маленьком кусочке метала, и это что-то связывало времена и эпохи и подводило к черте, за которой открывалась неизвестность.
- Звезда майора…
Илга взяла звездочку, внимательно «прислушалась» к ней.
- Море поглотило тело, а вернуло знак. Знак чего? – Гражина Гинтарас размышляла вслух. – Борьбы? Власти? Человека? Пролежав на дне моря, звезда офицера потеряла первоначальное значение и стала отражением небесной звезды, перешедшей зеркальную границу. Мой капитан, мы с тобой сами как эта звезда – мы уменьшенная и застывшая копия настоящих себя, и эта копия находится в океане бесконечных форм жизни. Чтобы подняться со дна, нужно довериться «рыбе». Так вот почему Эхнатон в двух крайних временах искал доверия!
Илга задумалась. Янис не мешал – он смотрел, восхищался и знал, что именно в такие моменты Гражина Гинтарас пишет книгу, а позже рука писателя сама фиксирует то, что автор создал и воплотил. Перед мужчиной сидела уже не женщина, не любовь всей его жизни, не писатель – сидела звезда, Та, Лучезарная, светом которой Янис хотел наполниться, и более – раствориться в нем.
- Янис, а ведь последняя книга – это и есть алмазная колесница Атона! Она движется по нашей воле! Она сияет нашим светом! Мы источники света для себя и для тех, кто не боится быть героем, пусть безымянным, как этот майор, но героем, - Илга вернула звездочку на место и подняла бокал. – Всплываем?
- Всплываем! – подхватил рыбак, утонувший в лучах яркой звезды с двойным именем, но одной судьбой с ним – бесстрашным моряком, полностью довершим жизнь хрупким женским рукам и бессмертному сердцу…
На следующий день Янис и Илга сидели у моря и смотрели на линию горизонта, соединяющую небо и землю, водный и воздушный океаны. Ни слова не говоря, Гражина Гинтарас достала из кармана звезду майора и отдала рыбаку. Янис все понял. Он встал, подошел к морю, размахнулся и швырнул звездочку как можно дальше – вернул миру то, что невольно у него забрал.
- Илга, может, нам стоит побывать в Египте?
Гражина Гинтарас легла спиной на чистый, как в пустыне, прибрежный песок, поглядела в небо и ответила:
- Я уже там…
Глава 17
Над Ахетатоном нависла свинцовая туча. Ветер ворвался в покои царицы, открыл настежь все окна и двери и холодной дрожью пробежал по телу.
- Это гнев Эхнатона! Во Дворце темнеет. Будет гроза. Дочь моя, пора спускаться в подземелье, - Нефертити обратилась к Кийа.
- В подземелье? – удивилась царица. – Во Дворце есть убежище?
- Ты не все знаешь, дочка, во Дворце есть подземный ход, он ведет в центр, к Храму Атона, а оттуда – на юг, за город. Ход прорыли по приказу фараона на случай внезапной опасности. Эхнатон так ни разу и не воспользовался им.
- Зато ты, я вижу, пользовалась им. Как часто ты принимала в своих покоях Тутмоса? Или прекрасная Нефертити сама бегала на свидание к скульптору? – в голосе Кийа звучала ирония.