Кремона встретила новый день. Люди приступили к обычным делам. И только два человека выпали из жизни, переступив порог счастья, - великий мастер Гварнери дель Джезу и София Конти, дочь садовника Франческо, хозяйка «Белой розы».
Глава 5
День и ночь смешались между собой в мастерской Гварнери и превратились в один поток живой энергии, состоящий из желания, воли и труда…
В такие моменты своей жизни дель Джезу забывал о себе, о Кремоне, о земле, полностью растворяясь в собственной идее о новой скрипке и желании сделать ее телом, вместилищем, Храмом для Голоса Создателя. В таком состоянии руками мастера управляло сознание, а сознанием – некто иной, кого Гварнери для себя условно называл Христом и кому посвящал все свои музыкальные инструменты, тот, чье имя славили и защищали Рыцари Ордена Храма, тот, кому возносили свои молитвы и для кого трудились бенедиктинцы, стараясь в упорном труде сохранить святость жизни. Гварнери также трудился во имя Христа, но чем больше появлялось инициалов «I.H.S.» на его скрипках, чем больше новых оттенков Голоса слышали его уши, тем меньшим становилось расстояние между мастером и… Да еще это прозвище-клеймо «дель Джезу», данное людьми ему то ли в знак благодарности и уважения, то ли в насмешку над его экспериментами в поисках совершенного инструмента. Хотя Гварнери «клеймо» не беспокоило, он с радостью принял его, еще больше отдавая себя работе.
Этапы создания скрипки помнили все клеточки тела мастера, этапы рождения голоса терпеливо проходила его душа, последовательность механических действий четко воспроизводил его разум.
Вначале было… Слово?
Вначале был образ, эскиз. Его считывал мозг из всеобщей картины мира, его на бумаге изображала рука, чтобы не упустить ни одного изгиба, ни одного завитка, а потом точно скопировать на нижнюю и верхнюю деки.
Создание дек было первым шагом по пути к Храму. Каждая из них уже имела свой голос, Гварнери слышал его пальцами. Нужно было, чтобы эти голоса в дальнейшем звучали в унисон и уступали место настоящему Голосу.
Узкие обечайки извивались волной и повторяли изгибы женского тела, соединяя верхнюю и нижнюю части дек изящной тонкой талией. Изготовление обечаек требовало ловкости и точности: при соприкосновении с горячим железом маленькие пластинки изгибались, а потом застывали в новой форме навсегда, и изменить их уже было невозможно. Но именно от обечаек зависело, как поведут себя «своды» дек, как будет вибрировать входящий в тело скрипки воздух и каким будет звук при выходе в открытое пространство.
На изготовление деревянного тела музыкального инструмента уходили часы и дни, требующие полной отдачи, забвения в мире людей и терпения мастера. Вот только бы не подвел клей: соединил части и детали и не испортил гармонии зарождающейся скрипки.
Размеченные эфы Гварнери вырезал на готовом каркасе и не всегда после снятия зажимов, чаще всего уже после наложения грифа, просверливания колковых отверстий и даже в некоторых случаях после натяжения струн. Расстояние между эфами и их длина определяли высоту голоса скрипки. Готовые эфы редко когда совпадали с намеченным на верхней деке рисунком, ведь каждый инструмент звучал по-своему и не повторял предыдущий.
4-5 слоев лака сохли неделями и должны были защитить музыкальный инструмент от неблагоприятных внешних факторов. Гварнери мог удвоить и даже утроить слои лака, если этого требовала сама скрипка, а значит, добавлял еще не один месяц перед тем, как новый шедевр издаст первый звук и покорит мир.
Еще одним важным этапом было вклинивание дужки между деками. Интуиция и руки мастера безошибочно находили ее место и устанавливали сразу и навсегда.
Установление порожка, работа с напильником, покрытие полировочным маслом, прикрепление колки, подгрифка, подставки и натягивание струн, а также изготовление смычка не являлись для дель Джезу определяющими этапами при работе, а потому эти действия он делал автоматически, без размышлений и «прослушивания» скрипки.
Главным секретом мастера было то, что настройка инструмента производилась не на завершающем этапе, когда скрипка была уже готова, а на протяжении всего процесса создания: от «сводов» дек до накладки подбородника. И каждый момент настройки Гварнери не просто ощущал пальцами, он пропускал его через себя, как будто тело человека и было образцом для будущей скрипки, и из этого тела дель Джезу вытягивал голос и помещал в новый дом. И каждый раз после изготовления музыкального инструмента Гварнери умолкал, но звучала скрипка, звучала его преображенным голосом, доведенным руками мастера до совершенства.