ГЛАВА 7. Уметь бы просто забывать!
"Что делать? Что делать?! ЧТО ДЕЛАТЬ?!!" - Этот вопрос остался единственной мыслью в моей голове.
Находясь в крайней степени шока не смыслящая ничего в медицине от слова "совсем" я понимала только одно: надо как-то остановить кровь, иначе султан умрёт от кровопотери.
Выплёвывая сквозь зубы не самые "хорошие" словесные конструкции, я дрожащими руками сняла с раненного бурую от крови кожаную охотничью жилетку и распахнула рубашку, стараясь не задевать рану, после чего, собравшись с духом и аккуратно взявшись за стрелу, резко выдернула её.
Раненный дёрнулся, но в сознание не пришёл. Подумав, я быстро стянула с шеи лёгкий шарф, который почему-то нацепила на себя сегодня, и, сделав из него жгут, кое-как перетянула рану.
"Надолго жгут оставлять нельзя, может пойти заражение" - откуда-то вспомнила я, и, судорожно вздохнув, поднялась на ноги - которые, кстати, слегка подкашивались.
Несколько попыток поднять раненного и усадить в седло оказались совершенно бесплодными, поэтому уже через несколько минут выбившаяся из сил я опустилась на землю, пребывая в отчаянии: до города очень далеко, ближайший дом - тот, где я живу, но до него ещё добраться надо.
И тут я хлопнула себя по лбу окровавленной рукой: здесь же, примерно в километре отсюда, живёт семья охотника!
Ободрённая этой мыслью, я вскочила и, немного помявшись, села на лошадь, после чего пустила её в такой бешеный галоп, что всё вокруг походило на смазанные пятна. Тем не менее, дорогу обратно я каким-то чудом запомнила.
Охотник, мужчина лет сорока-пятидесяти, коренастый и с добродушным открытым лицом жил с семьёй в небольшой избе на опушке, рядом с ручьём. Я познакомилась с ним на одной из верховых прогулок, когда немного заплутала, а он показал мне путь.
Мне повезло: в тот момент, когда взмыленная я прискакала к их домику, охотник был дома и, сидя прямо на траве, плёл рыболовные сети.
- Неужто опять заблудилась? - Поинтересовался он, узнав меня, а затем, разглядев на одежде пятна, бросил работу и быстро подошёл ко мне: - Ранена? Напали?
- Нет... то есть да, но не на меня, - сбивчиво объясняла я, и кратко пересказала случившееся (не упоминая пока, кому именно так "повезло").
- Очень нужна ваша помощь,- добавила я, сложив руки в умоляющем жесте. - Его бы довести сюда, или ко мне... и доктора, ой, в смысле, лекаря найти...
С секунду хмуро разглядывая меня, охотник кивнул и, велев подождать, зашёл в избу. Вооружившись и крикнув что-то стирающей бельё у ручья жене, запряг лошадь и поехал вслед за мной.
Обычно я ужасно ориентируюсь в пространстве, но путь до места, где оставила раненного, запомнила очень отчётливо, поэтому уже через несколько минут мы остановились.
Соскочив на землю, я первым делом снова прощупала пульс, который, к счастью, слабо, но ощущался.
- Важная шишка, - прищурившись, выдал оценку мужчина.
Я с недоумением посмотрела на вполне обычный охотничий костюм, и только теперь заметила на руках раненного несколько колец с крупным камнем, в том числе кольцо с печаткой.
"Ещё бы табличку с надписью "султан" нацепил, - раздражённо подумала вымотанная я, - И как его угораздило оказаться здесь без охраны?"
Так как все известные охотнику лекари жили в городе, а к городу ближе был особняк, который я снимала, решили так: я возвращаюсь с раненным к себе, а охотник едет за лекарем.
Вместе мы быстро усадили раненного в седло, причём охотник закрепил его так, что султан держался почти прямо. Я села позади него и, взяв поводья, галопом пустила лошадь обратно к особняку.
Ехать пришлось минут десять, несмотря на скорость.
- О, ты сегодня долго, - заметила Азалия, когда я, проследив, чтобы слуги занесли и уложили раненного, плюхнулась рядом с ней на софу. - Подожди... Кровь?! Ты, ты что...
Я устало вздохнула. К счастью, одна из наших кухарок кое-что смыслила в медицине, и когда она перевязала раненного, я немного успокоилась. Оставалось только дождаться лекаря.
Сумасшедший день...
- Со мной всё в порядке, - успокоила я подругу, - Я... сегодня нашла раненного в лесу.
- Что?! - Та подавилась печеньками, - И как... он здесь? Живой?
- Да, Азур перевязала рану, - кивнула я, - Скоро должен приехать лекарь.
- Ты знаешь его? Этого раненного? Кто он? - Подруга захлопнула книгу и отложила её, испуганно глядя на меня.
Покосившись на неё, я неуверенно поджала губы.
- Вот лучше бы не знала, - честно ответила я.
Азалия явно собиралась накинуться на меня с вопросами, когда постучавшаяся в дверь горничная объявила о приезде лекаря.
Это был сухощавый старичок лет семидесяти, в простой удобной одежде и с какими-то мешочками в руках.
Пока он осматривал раненного, я быстро рассказала ему о произошедшем. Стоящая рядом Азалия меняла цвет со скоростью светофора, а старик лекарь только хмурился, возясь со склянками (от которых на всю комнату распространился запах трав) и с самим пострадавшим. В какой-то момент, устав неловко мяться с ноги на ногу в полном молчании, мы ушли, попросив лекаря потом рассказать нам о состоянии пациента.
Бледная, как смерть художница убежала, заявив, что ей срочно нужно на воздух, а я осталась в кресле у дверей, попросив горничную принести мне какую-нибудь книгу.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем дверь, скрипнув, отворилась, заставив меня встрепенуться и отложить книгу, чем-то напомнившую "Божественную комедию" Данте.
Лекарь вышел, вытирая руки, и лицо его выражало задумчивость.Заметив меня, он остановился, и, выдержав напряжённую паузу, выдал:
- Ваше счастье, госпожа, что жизни повелителя больше ничего не угрожает, иначе, боюсь, вас ждала бы совсем незавидная участь. Никто не стал бы разбираться, правду ли вы говорите, или нет. Впрочем, проблемы вы себе всё равно обеспечили.
Теперь настала моя очередь бледнеть.
- Вы... вызнаете? - Растерялась я, и в голову ударила догадка: - Неужто вы один из придворных лекарей?
- Угадали, - кивнул старик. - Пожалуй, я понимаю, почему вы не отвезли повелителя сразу во дворец, вас бы... не так поняли, но вы же понимаете, что...
- Да, конечно, я и сама собиралась... - разрываясь от беспокойства, кивнула я, - Как раз ломала голову, как рассказать об этом кому-нибудь из дворца, тем более, что даже не знаю дороги туда.
Лекарь смотрел на меня то ли с сочувствием, то ли с недоверием, а я всё отчётливее понимала, что мой вполне себе благородный порыв может иметь не вполне благоприятные последствия.