И я сбежала, будто за мной гналось стадо чертей…
…
Азалия
Первые дни осени в Тарисхоне выдались жаркими. Природа пленяла красотой куда больше, чем каменные стены дворца, даже такого шикарного, как королевский, поэтому позировал король мне в этот раз в саду.
Портрет был почти готов, и за то время, пока я его рисовала, мы с его величеством даже сдружились, он оказался на удивление приятным собеседником. Правда, по всему городу ходили слухи, что я на самом деле его любовница – ну, их Бог рассудит.
- Любовницу найти не сложно, а вот интересного собеседника – куда как труднее. – Только и сказал он по этому поводу.
Главное, чтобы Освальд не воспринял эти слухи всерьёз.
- Спрашивай – Вдруг оторвал меня от размышлений его величество. – Я же вижу, тебе уже который день что-то прям покоя не даёт.
- Эм… ну, - растерявшись, я не знала, как начать, - Ваше величество… я давно хотела поинтересоваться, но немного боялась. Как лично вы относитесь к мезальянсам?
С секунду он непонимающе смотрел на меня, а потом расхохотался.
- Вот ты о чём… Переживаешь, дадут ли вам пожениться? – Усмехнулся он, - Если бы я не одобрял бы этого брака, о нём бы и речи уже не шло.
- Но общество…
- Забудь, что там говорят другие. Люди склонны всё обмусоливать и делать скандал из ничего. – Оборвал меня он. – Этот брак состоится, я вам обещаю. Если, конечно. Вы сами не передумаете.
Фух… ну слава Богу…
- В таком случае мне остаётся только сообщить, что ваш портрет окончен, - слегка улыбнулась я, - Только должен сохнуть примерно два дня.
- Хорошо, а то устал уже сидеть, как статуя, - он с удовольствием поднялся, - Плату тебе отдаст казначей.
На секунду я задумалась. Имея покровителя в лице его величества, я имею возможность не волноваться по поводу леди Мейларас. Но… мне почему-то захотелось отблагодарить её. За то, что дала мне «имя», за то, что спасла – пусть всё это и было сделано в личных целях.
- Если позволите, предпочту не деньги, а просьбу… - решилась я.
…
Роксана
Всю эту неделю повелителя не было в замке, и она прошла для меня без эксцессов - прокатилась колесом одинаковых будней. Работа стала привычной, я выполняла её практически на автомате, даже появилось немного свободного времени: я научилась чуть-чуть играть на арфе и вышивать крестиком. Совсем как примерная леди. Скука, тоска съедала душу.
Мне отчаянно хотелось, во-первых, прогуляться по шикарному саду, который я так и не изучила полностью, во-вторых, срочно съесть чего-нибудь сладкого (меня по-прежнему кормили безвкусной преснятиной) и кому-нибудь напакостить.
В итоге напакостила я самой себе (ну как обычно).
- Да что ты опять путаешься под ногами?! - Обозлился на меня главный повар - успевший изрядно мне надоесть круглый, как колобок мужчина с моржовыми усами, когда я едва не налетела на него с горой старательно вымытых тарелок, - Прочь отсюда. Придёшь через полчаса, отнесёшь обед.
Привыкшая к подобному я невозмутимо кивнула и, коротко поклонившись, убежала, схватив горстку ещё тёплых печенек. Султан не обеднеет, а мне очень хочется.
Пробравшись в сад (якобы меня послала туда работать главная тахри), я преспокойно гуляла по мощёным дорожкам, любуясь необыкновенными цветами, источающими одуряющий аромат, и, жмурясь от удовольствия, вдыхала полной грудью чистый воздух, поедала вкуснейшие печеньки в шоколаде, слушала мелодичное пение птиц, а потом...
- А ну стой!!! - Знакомый властный голос заставил меня замереть и подавиться очередной печенькой, - Что это ты здесь делаешь, илври, когда должна работать? - Подходя ко мне, со всё возрастающим подозрением щурилась главная тахри, - Что это у тебя?
Смысла скрывать печенья не было, она их уже сделала. Всё, что я могла - это состроить лицо честного еврея с виноватыми щенячьими глазками.
- Ах ты бесстыдница!!! - Видимо, возмущённая до глубины души, возопила страшным голосом эта старая стерва, - Воровать с кухни вздумала, да?! Я так и знала, что ты вшивая воровка. Стража!!!
От этого визга я вздрогнула и сжалась, мечтая превратиться в пылинку. За всего один чёртов месяц я столько насмотрелась на эти жуткие средневековые наказания, что лучше бы ещё раз день в открытом море с каким-то обломком поплавала, чем почувствовала это на себе.
Когда услышала топот ног подбегающих стражников и осознала неотвратимость последствий, стало так жутко, что я совершила самый глупый из возможных в такой ситуации поступков: я... бросилась бежать. Причём бежать очень быстро, попутно запихивая в рот оставшиеся печеньки: если уж всё равно придётся пострадать, так пусть хоть будет, за что.