– Тебе не стоит волноваться. Существует вероятность, что даже ты не сможешь ничем помочь. Но если это не так, я тебе заплачу, и заплачу очень хорошо. Как-никак речь идет о жизни моего сына.
Сара с шумом выдохнула воздух:
– Ты хочешь… мне… заплатить?
– Миллион долларов, – спокойно кивнул Алекс. Сара несколько секунд смотрела на него, не веря своим ушам, затем покачала головой:
– Нет.
– Нет?
– Нет, – еще тверже повторила Сара.
На миг Алекс ощутил панику. Что, если Сара действительно откажется? Разве ему известно, что движет этой женщиной, которой он когда-то отдал свое сердце?
– Назови свою цену… любую, – предложил он, пытаясь сохранить спокойствие.
Глаза Сары приобрели цвет бушующего моря. Она медленно поднялась с грацией, достойной королевы, и вздернула подбородок:
– Назвать свою цену, говоришь? Хорошо. Я хочу остаться со своим сыном. Я хочу стать ему матерью.
– Почему же ты не хотела этого пять лет назад? – не скрывая сарказма, осведомился Алекс. – Тебе стоило хорошенько подумать, прежде чем отдавать ребенка. Нико только мой. Ты не заслуживаешь того, о чем просишь.
Сара посмотрела на него с вызовом:
– По-моему, ты сказал «любую цену», или я ослышалась?
– Я имел в виду деньги, и ничего больше.
Сара отшатнулась, словно он ударил ее. А Алекс не мог поверить, что, причиняя боль ей, он сам испытывает боль. Этого просто не может быть! Его долг – защитить Нико от этой женщины.
– Думаю, не стоит знакомить больного ребенка с матерью, которую он не знает, – едва сдерживаясь, начал Алекс. – Мальчик будет задавать вопросы. И что услышит в ответ? Что ты отдала его чужим людям? Неужели ты можешь быть такой бездушной? Его жизнь и так висит на волоске, а когда он узнает правду… – Алекс сжал зубы. – Нет!
Сара нервно пригладила волосы и, словно не в силах устоять на месте, заметалась по комнате. Желтое платье, облегающее ее фигуру, тихо шелестело, приковывая взгляд Алекса к телу, изгибы которого он прекрасно помнил. Лучший и единственный способ забыть о том, как им было хорошо в постели, – думать о сыне и о причинах приезда Сары в замок.
– Повторяю свое предложение. Я заплачу тебе миллион, если ты подойдешь в качестве донора, и миллион после операции.
Сара уставилась на него. То был взгляд разъяренной тигрицы.
– Повторяю еще раз, – четко проговорила она. – Как говорят в таких случаях, для особо одаренных. Мне не нужны твои деньги, Алекс. Мне нужен мой ребенок.
– Тебе нужен мой ребенок, – поправил ее он.
– Тогда нам не о чем больше говорить. Придется тебе продолжить свои поиски. – Она подошла к двери и распахнула ее. – Прошу меня извинить, ваше величество, но мне нужно собрать вещи. Спасибо за гостеприимство.
Алекс растерялся. Какую игру затеяла Сара, отказываясь от денег и требуя согласиться на ее условие?
В дверях молодая женщина задержалась. Ее губы тронула грустная улыбка, которая сразу же нашла отклик в сердце Алекса.
– Позволь, я все-таки поясню свою мысль. Поверь, мне не так уж просто будет уехать, зная, что мой сын… – Ее горло конвульсивно сжалось, голос дрогнул. – Я хочу только одного – возможности познакомиться с моим мальчиком, побыть с ним. Я останусь, если ты передумаешь. Иначе, клянусь, Алекс, я уеду, как бы тяжело мне ни было. Это оскорбление – предлагать матери деньги за жизнь ребенка.
Алекс совершенно ничего не мог понять. С чего Саре вдруг вздумалось изображать любящую мать, если она все эти годы прекрасно скрывала свои материнские чувства? Может, таким способом она надеется задеть его? И эту женщину он когда-то любил?!
– Закрой дверь.
Сара сделала так, как он просил, но ее рука по-прежнему лежала на ручке двери.
– Ты передумал?
Как будто у него был выбор. Алекс сделал глубокий вдох:
– Ты можешь навещать его, но только в моем присутствии или в присутствии моей матери.
– Ты боишься оставить Нико наедине со мной?
Алекс криво усмехнулся:
– Уж извини, но у меня есть причины тебя опасаться.
Глаза Сары потемнели от бушевавших эмоций, но она лишь сказала:
– Хорошо. Я принимаю твое условие, если только смогу находиться с сыном столько, сколько пожелаю.
– Идет. И последнее, Сара. На этот раз никаких уступок.
Она бросила на него подозрительный взгляд:
– Что еще?
– Нико не должен знать, что ты его мать.
Ее бледные минуту назад щеки вмиг окрасились алым румянцем. Пальцы буквально впились в ручку двери. Глядя ему прямо в глаза, она кивнула и вышла из комнаты с прямой, как у солдата на параде, спиной.
Сара сидела у окна, глядя на открывающийся перед ней пейзаж. Трудно поверить, но вся эта земля принадлежит Алексу. Его страна. И страна ее ребенка.