Возвращаясь из Савина, где находилось правление, в Шумилино, Макаров строил разные предположения насчет вызова в район. Беспокойства он не испытывал, но все-таки разговор с Коротковым получился неожиданный, а ему не хотелось уезжать, не повидавшись с Катериной. Встречались почти каждый день, только все на людях, во время работы.
Он еще не отвык от фронтовой бессонницы, часто просыпался и, привалившись к окну, смолил самокрутку. Темень непроницаемая застилала улицу. Макарову казалось, что Катерина тоже томится в своей пустынной избе, его искушало желание пойти к ней, но удерживал стыд перед деревней. Ведь узнают и осудят, посмеются: прислали уполномоченного! Сейчас, накануне отъезда, он отбросил всякие сомнения и решил зайти к Катерине попрощаться, и сама мысль об этом была вполне естественной и уместной.
Он шел берегом Песомы. Чисто прибранные луга зеленели отавой, белыми половиками лежал на стлище лен. Пахло дымом, костры жгли всюду: в огородах, в поле, на рыбалке, в лесу. Весь бор затянуло мглистым куревом, густым до синевы у горизонта. А вблизи воздух был прозрачен, как вода в Песоме. Озаренные закатным солнцем березы еще совсем по-летнему кипели на легком ветру.
Против кузницы Макаров вымыл у запеска сапоги и, поднявшись в деревню, направился к Катерининому дому. У крыльца пошаркал подошвами о веник-голик, решительно крутнул кованое кольцо щеколды. Катерина сидела на верхней ступеньке лестницы. Его появление смутило ее, она быстро повязала белый платок, лежавший на плечах.
— Здравствуй, Катя! — просто сказал Макаров, как будто бывал в этом доме не раз.
— Здравствуйте, Василий Петрович! Что же вы встали в дверях? Проходите в избу, — приветливо пригласила она. — А я только помыла пол, точно знала, что гости будут.
В избе прохладно пахло дресвой и холстиной, шероховатые, матово-белые половицы еще не просохли.
— Пожалуй, сниму сапоги, — сказал Макаров.
— Что вы? Проходите, проходите! — Катерина хлопотливо заглянула ему в глаза и рукой коснулась плеча, как бы удерживая от чего-то опасного. Ему казалось, что и руки и волосы ее тоже пахнут этим свежим речным запахом, наполнявшим избу.
— Я попрощаться зашел.
— Командировка кончилась?
— Да. В район вызывают, Коротков сейчас звонил.
— И куда теперь?
— К себе в Павлово, думаю. Это километров пятнадцать вниз по Песоме, мать у меня там.
— Оказывается, вы здешний, а я думала, приезжий, — обрадовалась Катерина.
— Можно закурить?
— Конечно. Я люблю, когда в избе табаком пахнет.
Ей и в самом деле нравилось смотреть, как он с деловитой обстоятельностью достает из кисета крупнорубленый самосад, как держит табак в тяжелой ладони, набивая цигарку. И курил он с какой-то особенной неспешностью, с тем наслаждением, с каким затягиваются махоркой, быть может, только фронтовики.
— Давно собирался зайти, — признался Макаров, окидывая взглядом избу, — да все стеснялся: суды-пересуды начнутся.
Щеки Катерины вспыхнули от неожиданности такого признания.
— Не думала, что вы из робких, Василий Петрович.
— Я никогда не умел ухаживать, да и времени не было научиться этому: служил на Севере, работал там, потом воевал.
— Что же я сижу? — спохватилась Катерина. — Обождите минуточку.
Пока она что-то делала за стенкой, Макаров перебирал пластинки, лежавшие в углу на лавке. Его удивило, как быстро Катерина успела переодеться и выйти уже в праздничной блузке. Не приходилось ему встречать такой приветливой, ясной улыбки. В каждом ее движении появилось проворство, все получалось у нее просто и естественно, с той непринужденностью, которая не допускает натянутости отношений. Поставила на стол четвертинку и тарелку рыжиков, налила водку в стакан.
— Выпейте, Василий Петрович!
— Только вместе.
Достала из шкафа стопку. Выпила с каким-то упрямством до конца и зажмурилась.
Они сидели совсем рядом, их разделял угол стола. Макаров курил вторую папиросу. Катерине казалось, что его лицо то приближается, то отдаляется, плавая в дыму. Она чувствовала, как приятно слабнут плечи и кружится голова.
— Может быть, снова приедете когда-нибудь к нам? — с надеждой спросила она.
— Вряд ли. Это ведь как получилось: вернулся я с фронта, отдохнул дома и пошел в райком на учет вставать. Тут и направил меня Коротков в ваш колхоз, пока постоянной работы не нашлось.