Превентивная война недопустима, это кровь и людские страдания, поэтому она однозначно, без всяких условий и оговорок, должна расцениваться как преступление, поскольку поводом для начала войны являются предположительные намерения правительства другого государства, а не реальное нападение. Превентивная война аморальна и преступна точно так же, как если бы кто-то оправдывал убийство другого человека только лишь на том основании, что убийце показались слова или действия жертвы подозрительными и несущими гипотетическую угрозу. «Я его убил, потому что он на меня агрессивно посмотрел и высказывал угрозы в мой адрес» — такой аргумент никогда не будет принят в защиту убийцы ни в одном суде, никогда не найдёт понимания, тем более одобрения в общественном мнении.
Нет никаких исторических доказательств тому, что превентивное нападение спасло хоть сколько-нибудь человеческих жизней. Зато есть многочисленные примеры как превентивное нападение развязало масштабный вооруженный конфликт и привело агрессора в итоге к военному поражению. Германия прошла через это два раза в XX веке. Хотя, казалось бы, одного раза было достаточно.
Превентивная война — один из самых глупых и жестоких попыток самоубийства для государства. Попытка суицида может удастся, если страна проиграет затеянную войну, или нет, если сумеет победить, но ущерб в любом случае нанесёт непоправимый. Последствия будут отражаться на нравственном здоровье общества и отношениях с населением соседней страны, подвергшейся нападению, ещё долгие десятилетия и это затронет многие поколения.
Несмотря на аморальность и бессмысленность превентивной войны, она всегда являлась, является и будет являться самым удобным оправданием правителей для своих агрессивных намерений, военных приготовлений, милитаризации экономики, поводом для нападения на другую страну, оправданием геноцида соседнего народа, чудовищной жестокости по отношению к мирному населению и военных преступлений.
Существует ещё так называемый упреждающий удар. Различие между упреждающим и превентивным ударом следующее: первый предпринимается перед лицом очевидной, наличествующей в данный момент опасности, когда враг уже сейчас фактически осуществляет конкретные приготовления к нападению, развёртывает войска и подвозит боеприпасы, заправляет самолеты и подвешивает к ним бомбы, т.е. предстоящее нападение становится уже очевидным. В такой ситуации, государство, находясь под угрозой уничтожения, первое наносит удар. В противоположность этому, превентивный удар предпринимается перед лицом предполагаемой будущей опасности, а не реальной. Гёббельсовские пропагандисты, для подготовки населения к будущей войне, использовали оба тезиса — о необходимости превентивного удара и упреждающего.
Не существует никаких надёжных способов оценить вероятность потенциальной угрозы хоть с какой-то степенью точности. Поэтому общественное мнение в цивилизованных странах Европы, обеих Америк, Азии и Австралии превентивные войны традиционно считало неприемлемыми, в то время как упреждающие — допустимыми.
Общественное мнение, сформированное в том числе и под впечатлениями от ужасов Первой мировой войны, установило критерий допустимости войны, согласно которому война не является допустимой до тех пор, пока не использованы другие средства. Гитлеру и нацистскому правительству, чтобы оправдать свою военную агрессию, приходилось с этим считаться. Одновременно с нагнетание ненависти и воинственности, транслировалось миролюбие и стремление к урегулированию конфликтов мирными способами.
Может показаться, что если бы Великобритания и Франция начали превентивную войну против Гитлера до того, как он завершил перевооружение армии, то мировой войны можно было бы избежать. На самом деле, это бы положило начало новой войны в Европе, но уже не по вине гитлеровской Германии.
Умиротворение Чемберленом Гитлера, закончившееся 30 сентября 1938 года в Мюнхене, было следствием не только и не столько антивоенных настроений в Великобритании, но прежде всего было результатом анализа военных возможностей британцев. По состоянию на 1938 год потребовались бы месяцы наращивания военного потенциала, необходимого для разгрома Гитлера.