Катя поспешно сгребла в сумку врученные ей бумаги и свой блокнот, в котором так и не сделала ни одной записи, и заторопилась к выходу. Когда за ней закрылась дверь Изольда и Семен Степанович переглянулись.
– Думаю, она справится… – негромко заметил дедок, откашлявшись, а в голосе его явно слышалось: не делаем ли мы ошибку?
– Надеюсь, – мрачно буркнула доктор исторических наук. – К счастью, люди Хлебникова не знают, что мы засекли их проникновение в прошлое, и этому Гольцеву нет нужды осторожничать. Все равно ведь послать больше некого…
Изольда немного помолчала и добавила:
– Уж очень она какая-то… Нестабильная!
– А может, это и неплохо?… – задумчиво сказал Семен Степанович и оптимистично улыбнулся, подбадривая коллегу. – Что ж, посмотрим.
Глава 3. Роддом образца пятьдесят четвертого года
Катя вышла из зеркала и огляделась. Перед ней была просторная комната, выбеленная от пола до потолка в веселенький розовый цвет. На стене поросячей расцветки криво весела "Незнакомка" Крамского. В углу стоял громоздкий шифоньер с покосившейся дверцей, рядом стол и табуретка, у противоположной стены – тахта. Больше мебели не наблюдалось.
"Правильно, зачем геологу десять стульев из дворца,” – мысленно одобрила девушка спартанскую обстановку и выключила генератор временного поля, убедившись что она здесь одна и никакой опасности не предвидится.
Она подошла к окну и открыла балконную дверь. Осенний ветерок подхватил занавеску из странной ткани, похожей на драную рогожу зеленого цвета, и вынес ее на балкон. Катя с любопытством выглянула на улицу. Квартира находилась на третьем этаже большого семиэтажного дома. Внизу раскинулся уютный дворик с потертыми скамейками и облезлой песочницей. Двор был пуст, если не считать черно-рыжей собачки неизвестной породы, деловито орошавшей чахлый куст у входа в подъезд.
"Девять часов, все на работе, – подумала Катя и заторопилась. – И мне пора!"
Она быстро ощупала обратную сторону зеркала из которого вышла. Все правильно. Как и сказал Семен Степанович, за этим стеклом пряталось еще одно. Оно будет необходимо для возвращения домой, потому что на возвращение генератор сработает только между двух параллельно установленных зеркал.
Катя порылась в памяти.
"Так. Генератор во внутренний карман нелепого жакета с огромными накладными плечами, сумку в руки. Напротив дома троллейбусная остановка. Троллейбус номер шесть, до роддома четыре остановки. Ничего не перепутала? Вроде бы ничего…”
"Тогда – вперед!" – скомандовала себе девушка.
Она еще раз критически оглядела себя в зеркале и вздохнула. Костюмер и парикмахер постарались на славу. Из ее аккуратной короткой стрижки было вылеплено какое-то нелепое сооружение, гладкое спереди и завитое по краям. Слава богу еще от шляпки в виде перевернутой собачьей миски, на которой настаивал костюмер, удалось отбиться. Плечи у жакета такой ширины, что Шварцнегер бы позавидовал, а ботинки наводила на мысль о кирзовых сапогах с отрубленным голенищем. Про жуткое сооружение из трусов, пояса для чулок и самих чулок она вообще старалась не вспоминать. Как это носили наши бабушки было выше ее понимания. Проклятые чулки без эластичных волокон все время сползали по ногам и обвисали под коленками, но костюмер завизжал как резаный, когда она спросила почему ей нельзя просто одеть колготки. Семен Степанович мягко объяснил, что колготками, которых в то время не производили, она может нечаянно себя выдать. Как будто она собиралась размахивать ими на площади или плясать канкан! Кто их увидит, эти колготки, под такой юбкой ниже колен?
Катя еще раз вздохнула, взглянула на часики на руке и заторопилась. Она должна быть в роддоме через тридцать пять минут. Девушка быстро выскользнула в коридор и заперла за собой дверь. Скрежет ключа гулко разнесся по пустой квартире. Семен Степанович предупредил, что остальные две комнаты в ней занимала семья Лосевых, но они еще месяц будут жить на даче в Подмосковье и ей не встретятся. Еще пять минут у нее ушло на то, чтобы открыть, а потом закрыть входную дверь – с замками Катя никогда не дружила. Покончив с дверными запорами, она помчалась вниз по обшарпанной лестнице с жизнеутверждающими надписями "Колька – дурак" и "Валя + Паша = любовь”.
Повернув за угол, она сразу же увидела остановку троллейбуса. На остановке стояли две женщины и старушка, и Катя сразу поняла что нервный костюмер перестарался, одевая ее по последней моде пятьдесят четвертого года. Плечи на жакетах и пальто у женщин были совершенно обычного размера.