Тихо-тихо, не греметь посудой и ведрами: Оля спит…
Он решает укрыть ее и осторожно разворачивает клетчатый мягкий плед.
Оля спит, в светлом платье и косынке жемчужного цвета, а по лицу ее спокойно ходит большая осенняя бабочка, трепещет, хлопает крыльями, словно радуется, что Оля – невеста…
Акапулько
Отец Георгий уезжает в АКАПУЛЬКО!
Нормально так…
Он знает кучу языков, читал, наверное, все книжки на свете, умеет очень красиво петь, и мои мама с папой называют его «крутой поп» или даже «поп-стар» и удивляются, что такой человек служит в простой деревне, в глуши.
Нет, правда, он классный…
Например, он придумал велопоезд. Это когда мы все берем рюкзаки и едем на велосипедах в дальние деревни, где живет только совсем немножко старушек. Никакая машина туда не проедет, а мы привозим хлеб, крупу, конфеты и таблетки, а еще таскаем воду и колем дрова. Лично я бы вообще никогда не попал в такие места, если бы не отец Георгий. Я бы даже просто никогда бы не додумался, что в двадцать первом веке, всего-то в трехстах километрах от Москвы люди живут так! Из всей моей школы в таких деревнях точно бывал только я.
А все отец Георгий.
А в прошлом году мы ездили в город Данилов типа на экскурсию и остановились купить пирожки. Около окошка с пирожками тощий ободранный парень попросил отца Георгия купить ему тоже поесть что-нибудь.
– Давай кыш отсюда, – шуганула парня продавщица. – На нары обратно захотел?
А отцу Георгию сказала:
– Гоните вы его, у него открытая форма…
– Что ж ему теперь, пирожков не есть? – усмехнулся отец Георгий. И сказал нам: – Идите в машину.
Машина у отца Георгия – просто отпад. Ярко-зеленый микрик, «фольксваген», старше меня раза в два, наверное, но гоняет со свистом и, главное, мы все в нем помещаемся, хоть со всей деревни собери детей.
Мы сидели в машине, и я видел, как отец Георгий разговаривает с парнем и парень записывает что-то прямо на своей узкой и плоской, как деревяшка, руке.
Пока мы ехали обратно, отец Георгий говорил, что пьяницей и бомжом может стать не обязательно распущенный бездельник или преступник, а любой человек, попавший в трудную ситуацию, любой, с кем люди поступили несправедливо, жестоко и подло. Кто покрепче – справится с ударами судьбы, а кто послабее – может сломаться. И те, у кого все в порядке, должны помогать попавшим в беду. Жизнь – не сахар, но хороших людей на свете гораздо больше, чем плохих, и с помощью хороших людей можно преодолеть любые трудности. Хороших людей больше, чем плохих. Надо это запомнить раз и навсегда, посоветовал отец Георгий, и вспоминать, когда припечет.
Этого тощего парня отец Георгий устроил работником в монастырь в Крыму, и он там помогает и поправляется.
Отец Георгий живет в деревне круглый год, а его жена тетя Оля и сыновья, Женя с Никитой, приезжают только на один месяц летом. Тете Оле не нравятся комары, запах коров, старушки и плохой интернет.
Мне Женька говорил.
Так что когда мы узнали, что отца Георгия переводят в Акапулько, мы все упали вообще. Прямо вся деревня. Потому что даже те, кто не ходит в храм, из деревенских там или из дачников, все уважают отца Георгия. «Мне лиригия до звезды, а за батюшку Юру я любому коленки назад выправлю», – говорит дядя Саша-тракторист.
Акапулько. Смешное слово. Мы даже в Селиховскую школу двенадцать километров на великах сгоняли и попросили, чтобы нам открыли кабинет географии. Мы смотрели на карте мира, где оно, Акапулько. Туда лететь сутки. А что делать? Везде по белу свету становится все больше и больше русских. Мои родители называют их «россияне в рассеянии». Некоторые из россиян в рассеянии любят молиться. В общем, посылают, значит – посылают. Не откажешься.
В этом профсоюзе дисциплинка покруче, чем в ФСБ, так папа говорит.
На праздник, на прощальный чай, который устроили во дворе у отца Георгия, все тащили подарки и так, пожевать в дорогу. Вареньем и солеными огурцами всё это самое Акапулько будет объедаться года два точно. Уже нескольких новых котят и щенков в нашей деревне назвали Акапульками…
Мы с папой пообещали отцу Георгию приехать погостить.
Грустно, конечно. Никто не знает, кого нам пришлют вместо отца Георгия… Вдруг кого-нибудь сердитого или просто старенького?
Некоторые бабушки плакали. Мы видели, что отцу Георгию тоже очень грустно. Но он старался быть веселым. Он тоже всем подарил подарки, маленькие иконки, книжки про святых и свечки, а Кате Беловой – серебряный образок, прямо сам вот надел на шею, а когда благословил, то еще и поцеловал в лоб! Взял вот так вот лицо прямо вот в ладони и в лоб поцеловал. Это, наверное, потому, что Катя – беременная.
Отец Георгий сел в свой древний зеленый микрик и уехал. Не в Акапулько, конечно, а сначала в Москву, чтобы там авиабилеты и все такое.
Утром к нам зашла тетя Света, договариваться, чтобы ее родня обкашивала наш участок. А вместо денег они себе траву возьмут, у них коровы и овцы.
– Справили отходную-то вчера? – Тетя Света села на табуретку, расставив мохнатые, как у животного, ноги в голубых бриджах. – Тоже, Акапулька… В Весьегонский район его услали… Да рядом с Весьегонским районом наша глухомань – дворец культуры… Нашалил тут… Вон, Катька Белова… осенью родит, а дите-то вылезет – бородатое и в очках, всем известно…
Мама и папа посмотрели друга на друга, на тетю Свету и друг на друга опять.
Тетя Света захихикала и сказала еще:
– Всё бы шито-крыто, да есть люди с совестью, доложили куда следует… Акапулька… Стрелять таких попов надо, вот что… Сталина на них нет…
Папа встал, крепко взял тетю Свету за локоть, поднял с табуретки и сказал:
– Иди, Света, отсюда. Без тебя справимся.
– А че? Че я не так сказала? Че я-то? – взвизгивала тетя Света, упираясь своими животными ногами, пока папа тянул ее к двери.
Выпроводив тетю Свету, папа отряхнул руки, как будто возился с чем-то грязным, и сказал громко:
– Отец Георгий командирован в Акапулько. У Кати Беловой жених под Москвой шабашит, деньги собирает на свадьбу и на детское приданое. Света – идиотка.
– Ей теперь Саша-тракторист коленки назад выгнет? – спросил я.
– Давайте завтракать уже, – сказал папа.
Мама ничего не сказала. Сидела какая-то грустная.
Мне тоже хотелось молчать и думать.
Думать, что жизнь не сахар, но хороших людей гораздо больше, чем плохих…
ВОПРОСЫ
Писатели обычно что-то рассказывают. Отвечают на вопросы читателей.
Но писателям тоже спросить хочется! А они терпят. Я вот тоже терпела-терпела, да и перестала. Теперь, когда я встречаюсь с читателями, я задаю им вопросы. Мы разговариваем. В одной школе учительница даже сделала мне замечание: «Ну вы уже читайте рассказы, Ксения Викторовна, что вы всё разговариваете с ними, они сюда слушать пришли, а не разговаривать!» Просто молодец, а не учительница…
Поэтому вместо нового рассказа, уважаемый читатель, я шлю тебе вопросы.
Если на какой-то вопрос не хочешь отвечать – пропусти. Если хочешь ответить глупость или бессмыслицу – тоже хорошо, глупость и бессмыслица мне тоже интересны. Если тебе совсем неохота отвечать, то возьми этот листочек с вопросами, сделай из него самолетик и брось с высоты. Его кто-нибудь подберет, прочтет вопросы и над ними подумает. Можешь дать эти вопросы родителям. Потом сравните свои ответы. А еще здорово будет, если ты ответишь и сейчас, и через несколько лет. Тебе самому будет интересно. Если охота, можешь послать свои ответы в журнал, чтобы мне передали. А можно просто обсуждать ответы с друзьями. Не спеши, отвечай постепенно, когда сможешь, подумай, поразмышляй – это же не на оценку и не к какой-то четкой дате.