Кем лучше быть – взрослым или ребенком? Мальчиком или девочкой? Почему?
Что мешает людям жить? В России? В мире?
Какая твоя самая любимая еда?
Кто такой «добрый человек»?
Откуда берутся злые?
Зачем нужны люди?
Отчего умер Пушкин?
Чего делать нельзя? (Не то, что тебе запрещают родители и учителя, а есть ли такой поступок, совершив который, ты сам себя перестанешь уважать?) Чего бы ты никогда не сделал?
Любишь ли ты родину?
А она тебя? Почему ты так считаешь? Как ты чувствуешь это?
Тебе уже приходилось кого-то прощать?
Чего не простишь никогда никому?
Почему мы победили фашистов?
Что лучше – мечта или цель жизни?
Какой твой любимый праздник?
Зачем ты родился?
Кого на свете больше – умных и добрых, умных и злых, глупых и добрых, глупых и злых?
Какую самую смешную и странную фамилию ты встречал?
Тебе бывает жалко своих родителей?
Куда бы ты хотел поехать?
Чего ты боялся, когда был маленький?
Чего ты теперь боишься?
О чем вы с друзьями не говорите никогда, каких тем избегаете?
Реконструкция скелета
Главные роли
Рындина
Пирогов
Барнев
Костик
Серафим
Роли
Зоя Константиновна
Волшебник
Шура-гибрид
Девочка
Княжна Лика
Митя
Эпизоды
Полицейский
Старики на террасе
Яблочник
Соседка
Врач
Товарищ Фекла
Рахиль
Наташа
Мужик с телегой
Родители Пирогова
Парень с катушкой
Дети
Волонтеры
1. Серый день, темная вода маленькой речки.
Из воды, из реки виден пустой берег.
Мальчик выходит из воды на берег. Он в рубашке и брюках. Ему трудно дышать.
Он ложится на траву лицом вниз, закрывает глаза. Он дрожит.
Проходит время. Его накрывают теплым платком.
Мальчик открывает глаза. Рядом с ним — девочка в длинной темно-зеленой юбке. У нее рябиновые бусы.
— Ты меня не бойся, — тихо говорит девочка. — Я тоже плакала, когда узнала. Мы с мамой свечки в церкви ставили. А папа у нас — за красных.
Говоря это, она помогает ему снять рубашку, выжимает, а его получше укутывает платком.
— Иди, а то простынешь совсем. Иди домой...
Мальчик идет, но оборачивается.
Пустой берег, никого.
2. Америка, наши дни.
По хайвею мчится автомобиль. Впереди дорога перегорожена полицейскими машинами.
Автомобиль останавливается. Открывается окно. Человек молча глядит на чернокожего полицейского.
— Вы что, новости не смотрите? — удивляется тот. — В штате чрезвычайное положение.
— Что случилось?
— Кто-то выбросил банку из-под пива на детскую площадку. Идут розыскные мероприятия. Дороги перекрыты.
— Я опаздываю в аэропорт, — говорит человек в машине.
— Мне очень жаль, сэр…
Полицейский уходит.
Человек смотрит на часы. Звонит по мобильному.
— И пожалуйста, не вздумай трогать Нахалку без меня, — строго говорит он по-русски.
— Едешь в рай, в настоящий рай! — с обидой отвечает ему детский голос. — А мне на какой-то лошади покататься не разрешаешь…
— Почему ты думаешь, что там рай? — удивляется человек.
— А что же? Рай и есть! Бабушка и дедушка добрые, все разрешают, все покупают, на улицах полно собак и кошек, которые просто так, без никого…
Пробка начинает двигаться, полицейский машет рукой в белой перчатке.
— Не забудь, что с тебя пять стихотворений, — напоминает человек по мобильному. — Пока.
Он медленно едет мимо полицейского, и тот улыбается ему.
— Вычислили мерзавца, — довольным голосом говорит полицейский. — Нелегал из Беларуси. Теперь ему не уйти. Счастливого полета, сэр.
3. Московский аэропорт.
По залу прилета нервно шагает женщина в кожаном плаще. Жует жвачку и говорит по мобильному:
— Какие материалы? Вас очень плохо слышно. Вы откуда звоните? Кто вам дал мой номер? Да, я его прекрасно помню. Царство небесное. Но поймите, я больше не занимаюсь этим. Послушайте…
Женщина раздражена, худое нервное лицо, она хочет говорить дальше, но видит человека, выходящего в зал прилета, с чемоданом на колесиках, близоруко щурящегося…
— Пирог! — радостно орет она и подпрыгивает, и машет руками. — Пирог, я тут!
Человек видит ее и прет напролом через толпу к ней.
— Рында! — тоже орет он в восторге.
Они обнимаются.
4. Подмосковье, старая бревенчатая дача постройки тридцатых годов. Мемориальная табличка: “Дом-музей писателя Константина Соколовского”.
На веранде с цветными стеклами компания стариков играет в карты. Верховодит рослая усатая старуха лет восьмидесяти. Ее партнеры — дедушка в инвалидной коляске и беременная сухонькая старушенция.
На старом громоздком буфете буднично пылится темно-желтый человеческий череп с дыркой в темени.
В укромном уголке заросшего сада девочка с маленькими золотыми сережками в оттопыренных розовых ушах мучает большого пожилого кота.
Она держит его на руках, крепко зажав мохнатые задние лапы между колен. В одной руке передние лапы, а другой заносит тонкий острый нож над кошачьим пузом.
— Вот вырежем сейчас аппендицитик, и не будет болеть…
Кот истошно орет и извивается.
5. По тропинке, отводя цветущие ветки разросшегося жасмина, идут Рындина и Пирогов с тортиком.
Девочка, мучительница кота, оглядывается на звук шагов и голоса и ослабляет хватку. Кот опрометью несется прочь.
Пирогов и Рындина поднимаются на веранду.
— Здравствуйте, Зоя Константиновна, — принимается сюсюкать Пирогов. — Вы нас, наверное, не помните? Мы студенты Юрия Алексеевича, вашего сына, учились у него когда-то давно. Теперь вот, знаете ли, много времени прошло…
Усатая старуха так же сюсюкающе отвечает Пирогову, они ведут светскую беседу.
Старичок в кресле молча хлопает глазами.
Рындина глядит на беременный живот сухонькой старушки.
— Да, дорогая моя, — с сильным немецким акцентом говорит старушка. — Да! В молодости, в капиталистической стране, я, одинокая мелкая служащая, не могла позволить себе иметь ребенка. Но теперь я на пенсии… Замечательные русские врачи из клиники “Солнышко” совершили чудо, и у меня будет мой маленький Тобиасик.
Рындина встряхивает головой — все это кажется ей дурным сном.
— Мы приехали поговорить с вами о нашем мастере, о вашем сыне, — решительно, без любезностей и экивоков, обращается Рындина к Зое Константиновне.
Лицо старухи меняется.
— У меня нет сына, — железным голосом чеканит она и тут же истерично взвизгивает: — У меня нет сына!
— Послушайте, Зоя Константиновна… — начинает уговаривать Пирогов.
— Да вы что, вечно жить собираетесь? — напрямик рубит Рындина. — Вам сколько лет? А ему? Да вы понимаете, что ваш сын — несчастный одинокий старик, у него даже семьи нормальной нет по вашей милости! Вы хоть понимаете, что он гений?
— Вон из моего дома, бандиты! — кричит старуха.
Череп таращится на бранящихся.
— У вас череп на шкафу, — ошарашенно говорит Рындина.
— Да! — с энтузиазмом подтверждает старуха.
— Это нехорошо. — Пирогов тоже смотрит на череп.
— Это череп фронтового товарища моего отца! Товарища по Гражданской! Настоящего большевика, светлого человека. Он завещал свой скелет школе, детям, для изучения, но прошли годы, мытарства, неустройства, переезды, скелет потерялся, остался череп. И пока я жива… Мы не такие, как вы… У нас есть убеждения, есть идеалы…