— Это не фраза, это — закон, — ответил дед. — Я открыл закон.
— Что еще за закон?!
— Универсальный закон! — сказал дед.
— Когда ты его открыл?
— Когда у меня были волосы. И я причесывался пятерней.
— Но причем он сейчас, твой закон о шевелюре? — удивилась бабушка. — Когда ее давно нет!
— Шевелюры нет, а закон есть, — заметил дед, — и он не о волосах.
— Ну, о расческе!
— И не о расческе! Он о нашей проклятой жизни! — дед повернулся к Басе. — Швестерке, уж если ты решила нам принести куру, почему ты этого не сделала вчера, когда был жив шойхет? Почему всегда, когда нет куры — есть шойхет, и как только появляется кура — шойхета нет?!
— Вы хотите ее зарезать?! — вскричала Бася. — Я молилась на нее три года, чтобы вы ее зарезали?!!
— А зачем же ты ее притащила? — спросил дед. — Зачем она нам нужна, если ее нельзя зарезать, эту куру?!
— Кто вам сказал, что это кура?! — вскричала Бася. — Это чудо, а не кура!! Она несет необыкновенные яйца. Об этих яйцах до революции говорил весь Ямполь!
— О чем только ни говорили до революции, — заметил дед. — Что в них может быть такого необыкновенного?
— Что?! — Бася встала и повернулась к куре. — Покажи им, тайере!
Кура перестала порхать, прекратила кудахтать, пошла в угол и села.
Все напряженно следили.
— Ну, — сказал дед, — ну?
— Ша! — сказала Бася. — Ша.
Все опять начали ждать. Через несколько минут раздался нежный звук — на полу лежало яйцо.
Бабушка ахнула:
— С кулак!!!
— С кулак антисемита! — поправила Бася. — Вы не замечали, что кулак антисемита — больше? Сколько таких яиц вам нужно, чтоб не протянуть ноги?
— До революции я делал яичницу из восьми яиц, — заметил дед.
— Ты что, не слышал? Я говорю «чтоб не протянуть ноги»?
Дед задумался:
— Куска куры и пары яиц, думаю, нам хватит.
— Ты хочешь одновременно есть и куру, и ее яйца? — поинтересовалась Бася.
— В нашем положении это бы не помешало.
— Не будем торговаться, — сказала Бася, — два яйца в день вам хватит! — И она строго посмотрела на куру, — цвей эйер, фарштейст?
— Бася, — сказал дед, — не понимаю, почему ты отдаешь нам это чудо? Тебе самой оно не нужно?
— Нужно, — ответила Бася, — но я боюсь, что ее смоет волной.
— Какой волной, швестерке?
— С парохода, когда я буду спать на палубе.
— Какой палубе? Что ты несешь — какая волна, какой пароход в Жабокрычах?
— Я уплываю, Нуссид, — сказала Бася.
— Куда?
— Туда, где нету красных, белых и зеленых, где нет всей этой радуги и погромов.
— А что, разве есть такая земля на этой земле, Бася?
— Их вейс? Говорят, что есть. Надо поехать в Одессу, сесть на пароход, взобраться на палубу и плыть. И через два месяца ты приплываешь на ту землю… если тебя не смоет волной…
— Ты собралась в Америку, мишуге, — сказала бабушка, — ты же даже не знаешь американского!
— Я не знаю?! А «плиз»?!
— Вус?
— Плиз?
— Что это, «плиз»?
— Я не знаю, но ты говоришь «плиз» — и перед тобой раскрываются все двери! Во-первых, я знаю «плиз». И, во-вторых, — кто в Америке говорит по-американски? Президент?!! Так я не собираюсь им становиться. Но нормальные люди говорят по-еврейски — в магазинах, лавках, на базаре.
— И где ты там будешь жить, швестерке?
— В Нью-Йорке.
— У тебя ж там нет хаты.
— Какая хата? Я буду жить в билдинге.
— В билдинге? Что это за штука, билдинг?
— Билдинг — это хата, которую не поджигают! Мне надоело жить в хате, которую каждый год жгут и каждые полгода грабят! Я уже три года хочу жить в билдинге! Я хочу пожить на земле, которую не поливают нашей кровью.
— Ты всегда была мечтательницей, — протянул дед и погладил куру, — спасибо тебе за подарок!
— Я ее не дарю, — сказала Бася, — я вам дарю яйца. Куру вы мне вернете.
— Как мы тебе ее вернем, швестерке?
— Привезете в Америку.
— Ты хочешь, чтобы мы специально поехали в Америку отвозить тебе куру?
— Вы приедете в Америку и так.
— С чего ты взяла?
— Все евреи приедут в Америку, — сказала Бася. — Все евреи будут жить в билдингах.
Она обняла деда, бабушку, куру.
— Ну, я пошла.
— Куда?
— В Одессу, на пароход…
Так в хате впервые появилась живая кура. Ей отвели отдельную комнату. В угол, где она сидела, бабушка положила вышитую салфетку.
На следующее утро дед встал веселый и после молитвы направился в комнату куры. Та важно сидела в углу.