Жорж. Если вы будете с ней так себя вести, бедный мсье Жюльен, все начнется сначала. Прямо смотреть больно; видели бы вы, как мсье Арман из нее веревки вьет, а почему? Потому что умеет подольститься…
Жюльен. Оплакивай лучше свой зад, Жорж, а не меня! Буду вести себя, как захочу.
Жорж. Ох уж мне эти мужчины, мадам Жюльен! Все они одним миром мазаны. Пойду скажу ей, что вы здесь, может, так оно лучше будет. (Уходит.)
Коломба (подходит к Жюлъену). Ты же знаешь, Жюльен, по какому делу мы пришли. Молю тебя, будь с ней любезен ради маленького и ради меня.
Жюльен (прислушивается). Слушай, слушай же! Мы отхаркиваемся, мы задыхаемся, мы еле волочим свои старые кости по ступенькам лестницы, чтобы нам еще разок поаплодировали, а уж давно бы пора ей сидеть дома да вязать, как все прочие старухи… Но куда там! На сцене мы вечно юны, нам больше двадцати не дашь, мы жеманничаем, мы соблазняем, мы воркуем… И это моя мать!
Коломба (кричит). Жюльен!
Жюльен (дурачась). Коломба, держись прямее. Сейчас перед тобой появится престарелая богиня любви Третьей республики… Надеюсь, ты, которая веришь в любовь, испытываешь законное волнение?
Коломба. Я боюсь, дорогой.
Жюльен. Ее? Да она не кусается. Зубов нету! Нет даже ручной пумы, которую она таскала за собой целых шесть лет! Пума сдохла в зоологическом саду. От омерзения.
Коломба (шепчет). Я боюсь тебя, Жюльен…
Появляется мадам Александра, окруженная своей свитой — Жорж, парикмахер, администратор, режиссер, педикюрщик, — проходит мимо Коломбы и Жюльена, даже не взглянув на них, и исчезает в своей уборной, откуда доносится ее повизгивающий голос, создавший ей некогда славу, а теперь изменившийся из-за вставных зубов.
Голос мадам Александры. Сын? Напрасно старался. Скажите ему, что я не желаю его видеть!
Дверь уборной закрывается, пропустив весь кортеж.
Жюльен (стоит неподвижно, как громом пораженный. Когда мадам Александра уходит, он взрывается). Ну нет! Это уж слишком! На сей раз я в щепки разнесу весь ее театр!
Коломба (пытается его удержать). Дорогой мой, успокойся. Криком ты ничего не добьешься.
Жюльен. Оставь меня. Я хочу кричать. Иначе я задохнусь. Мама! (Врывается в уборную и стучит в туалетную комнату. С силой трясет дверь.) Мама! Открой! Сейчас же вели открыть, или я взломаю дверь. (Трясет дверь, она не поддается.) Забилась в угол, как старая крыса в нору. Сидит себе на сундуке, боится, что обворуют. (Мечется по уборной, как лев в клетке, кричит.) Мадам Александра, если вы не откроете, я перебью ваши вазы китайского фарфора, раздеру на клочки ваши якобы персидские ковры, сжую ваши вечнозеленые растения! Откройте, мадам Александра, иначе вам это обойдется чудовищно дорого, гораздо дороже, чем если вы удовлетворите мою просьбу! (Трясет дверь, кричит.) Мадам Александра, на подмостки! Начинается знаменитая сцена из третьего действия, сцена с обожаемым сыном. Вы сможете снова сыграть роль великодушной матери. Мадам Александра, публика вас требует. Ваш выход!
Дверь приоткрывается. Показывается педикюрщик, крепко придерживая створку.
Педикюрщик. Мадам Александра просит передать мсье, что она не может принять мсье. У нее репетиция.
Жюльен (в полуоткрытую дверь). Мадам Александра, я совершенно спокоен. Я фантастически спокоен. Но я не желаю беседовать с вашим педикюрщиком. Окажите мне честь выслушать меня лично, и я объясню, почему ваш сын хочет вас видеть.
Голос мадам Александры (отчеканивающий каждое слово). Пусть удалится из моей уборной и пусть ждет в коридоре!
Жюльен (стискивает зубы. Побледнев, вдруг). Хорошо, момочка. Я подожду в коридоре, момочка. (Выходит, хлопая дверью; увидев дрожащую от страха Коломбу, подходит к ней, рычит.) Я спокоен. Да или нет? По-моему, я говорил с нею вполне вежливо.
Позади него педикюрщик рысцой подбегает к двери уборной, закрывает ее. Из туалетной выходит Жорж, он пропускает ее в коридор, потом запирает за ней дверь. Все это похоже на пантомиму, где все бестолково суетятся и спешат.