Мне помогли выйти двое бойцов, которые, похоже, должны меня доставить к стартовой полосе стандартной подготовительной процедуры. Перелёты с планеты на планету - не самое приятное приключение из доступных колониальным пехотинцам. По уровню неприятностей они проигрывают только высадкам и переброскам на атмосферной авиации.
В голове ясно пронеслись последние события. Наш побег с поля боя, преследование серых тварей, смерть Шима. Какой-то дурацкий ритуальный поединок, который закончился высадкой десанта. С дюжину колпехов высадилось вне круга серых и устроило тарарам. Почти все серые были убиты, кто-то удрал или валялся недобитым. Оказалось, летели за лейтенантом, но он погиб раньше. Меня взяли просто потому что я там был. Подержали в допросной, опросили, как было, и закинули сюда.
По пути меня откровенно укачивало. Ещё секунда – и моя вторая по счёту форма будет в непригодном состоянии, что я и пытался донести до пары неумолимо тупых конвоиров.
– Мужики, вы хоть трясите поменьше, я же не мешок какой! – если бы они заглянули мне в глаза, уверен, им бы стало страшно. Или смешно.
– Молчать, боец. Приказано доставить тебя к межпланетному десантному транспорту, бортовой номер F-1812-1914-D. – практически безэмоционально ответил один из бойцов. Кажется, правый – его голова повёрнута чуть в мою сторону.
– Вы бы дали хоть форму сменить! Я же в замызганной! Да и снаряжение у меня нет! – я попытался надавить на хоть какие-то зачатки логики у этих идиотов с промытыми мозгами. Повезло же, блин, мне оказаться таким умным.
– Отказано. – проговорили они хором, и резко завернули вправо. Так резко, что я чуть не потерял контроль над ногами. А это было бы чревато тем, что меня бы волокли по полу.
– Тьфу на вас, блин. Отпустили бы хоть, я сам ходить могу, в вашем темпе.
– Отказано.
Они точно не автоматоны? Или роботы какие? Просто нельзя быть настолько серьёзными и вредными одновременно.
Словесная перепалка без права на победу вывела меня из овощного состояния. По крайней мере, качало уже не так сильно.
Когда мы подобрались к лестнице, я тихонько сглотнул. Если эти солдафоны поведут меня в классической манере «чем шире шаг, тем ближе враг», то мои штаны будет ждать испытание на прочность.
Бойцы одновременно делают длинный шаг сразу через пару ступеней, и, естественно, тянут меня за собой.
Почему мне везёт только в угадайке по теме «Методы транспортной экзекуции»? Был бы я на телешоу, уже заработал бы на безбедную старость.
Когда мы поднялись наверх и зашагали по коридору, я стал центром внимания всего офицерского и сержантского состава, который только находился на этаже. Выдавив из себя вялую улыбку, продолжил идти вровень за конвоирами.
Всяческий шепоток начал ходить вокруг. Тут были те, кто видят меня уже во второй раз – а каким был первый, сами понимаете. Когда я приблизился к входной двери, почти все потеряли ко мне всяческий интерес. Только пара человек бросали мне в спину сочувственные взгляды. Жаль, я этого не видел.
Автоматические двери разошлись в стороны, выпуская нашу великолепную троицу из жертвы и двух конвоиров на свежий, по идее, воздух. Хотя я ставлю сто против одного, что на территории базы любая экологическая комиссия подняла бы вооружённое восстание с целью вырубить людей, которые вырубают леса. Причём теми же инструментами и с таким же рвением.
Дурацкое солнце посчитало своим героическим долгом сделать мою жизнь ещё хуже чем сейчас. Разогретый воздух пробирался в лёгкие и доставлял достаточный дискомфорт. Солнечный свет был настолько ярок, что любая поверхность, от которой он отражался, становилась для меня врагом номер один среди архитектурных творений наших инженеров. На моём лице сменилось столько мученических гримас, что это не могло избежать взглядов раздражённых солдат. Один из моих конвоиров ткнул меня локтем в бок и сделал вид «я не при делах», пока я восстанавливал дыхание.
Если я слегка сбавлял темп, конвоиры не сдерживались в ругательствах и пинках.
Великолепное цирковое шоу для всего персонала, который расположился снаружи, однако. Уверен, они оценили и между собой обсудили такое количество возможных сценариев моего прошлого и будущего, что хватило бы на автобиографию арестантов целой тюрьмы строго режима, сопряжённой с психушкой, армейской учебкой и мусоросжигателем.
Кое-как меня довели до плаца №4, где перед моими глазами показался строй из сотни таких же неудачников, как и я. Перед ними был типичный для Колониальной Пехоты межпланетный десантный транспорт, страдавший гигантизмом в полной мере этого слова. Эта штука способна вместить в себя батальон дуболомов с плазмерами, но при этом условия там... Как у грузовых контейнеров. Потому что размещают этот батальон... Как раз таки в грузовых контейнерах. Экономия наше всё.
Аппарель была опущена и холодные аппартаменты для пехоты ждали своих квартирантов, но что-то должно было произойти. Что-то, чего все ждали. Конвоиры меня бросили и, развернувшись на каблуке, ушли прочь.
Я, потирая болящий бок, уткнулся где-то с краю строя. Человеческая многоножка совершила комбинацию перемещений, для сохранения идеальной формы. Я наконец-то смог разглядеть небольшую трибуну. Она была... Пуста. На ней стоял...
Никто. Целый никто.
То есть мы тут должны париться, пока очередной офицер прихорашивается? Удивительно! И нормально, к сожалению.
Наконец по аппарели начал спускаться человек. Аккуратная, выглаженная офицерская форма, руки, сложенные за спиной, фуражка, кобура с бластером. Издалека было не разглядеть, но что-то мне казалось знакомым. Не знаю, правда, что.
Человек подошёл к трибуне, слегка опёрся руками в белых перчатках и чуть поправил микрофон. Выпрямившись и вздохнув, он начал речь.
– Колониальные Пехотинцы! Вам предоставилась честь представлять интересы Колониального Союза на одной из планет, где грязные бунтовщики, погрязшие в невежестве, пытаются взять власть в свои руки! Но мы с вами знаем, что их планам не суждено сбыться! Всё, что они могут – барахтаться подобно утопающим, которыми, они, несомненно, и являются! Возьмите в руки оружие и принесите им правосудие! Только вы способны освободить Балтимор от гнили, которая на нём осела!
Солдаты заропотали между собой – речь начала действовать.
– И в этом походе против бунтовщиков вас поведу я!
Все замолчали в ожидании...
– Лейтенант Картер Шим! За Колониальный Союз! За человечество!
***
Я не понимаю таких шуток.
Серьёзно. Это нелепый бред. Если бы мне неделю назад сказали, что при мне сначала убьют офицера, а потом меня поставят ему под командование, я бы рассмеялся ему в лицо и назвал придурком.
Нынешний я надавал бы тогдашнему по рукам и стребовал клятву больше никогда не делать опрометчивых выводов.
Лейтенант Картер Шим, герой Колониального Союза, наградник, и так далее, умер при мне. Его голова поцеловала землю, кровища залила округу. Я всё это видел. Его бластером я вооружился во время Гроб-Назара, за пару секунд до высадки десантников. И сейчас он, как ни в чём не бывало, собирается командовать нашей ротой.
Не понимаю.
– Мне нужно проветриться. – бросил я ребятам в нашей импровизированной казарме, и вышел. Гвалт не снизился ни на йоту, а мне в спину бросили несколько шуток.
Мои ноги сами понесли меня шататься по коридорам. Сжимая в руке две начищенные до блеска медали и хмурясь, я шёл в разные стороны, не сильно разбирая дороги. Всё моё внимание было переключено на обдумывание произошедшего.
Неожиданно мой лоб столкнулся с преградой и я впилился в стену.
– Чёрт тебя подери! – прорычал я, активно потирая ушибленный лоб и моргая.
– Не следите за дорогой, специалист четвёртого ранга Данлоп? – раздался из-за моей спины насмешливый голос. Настолько знакомый, что мне не пришлось поднимать взгляд, чтобы определить, кто перед мной.
Я встал по стойке смирно и отчеканил:
– Виноват, исправлюсь, сэр!
– Правильно, исправитесь. А сейчас следуйте за мной, Данлоп.