– По тебе и стрелял,– признался тот.
– Думал, без вас укачу?
– Был уверен в этом,– Бо встал, удерживаясь за края люка, и выглянул наружу.
–Так бы и сделал,– засмеялся Мистик.– Да только мне одному деваться некуда. А такая невидаль происходит: Зиан пену пустил, твари из недр толпой лезут, словно Древний лес горит. Хорошо, что ты промахнулся.
– Я не промахнулся,– засмеялся в ответ Бо.– У твоего челнока нос от кормы не отличается. Я перепутал.
Он посмотрел на пулевое отверстие в крыше вагонетки: идеально ровное, круглое, с короной острых лепестков разорванного металла. Отверстие было в двадцати сантиметрах от края кормы как раз по центу – в том же месте, но на носу челнока сейчас была голова Мистика.
Бо был рад своей ошибке. Интуиция подсказывала, что вся его жизнь была чередой ошибок, которые уводили его все дальше от рационального мира в пучину неприятностей, благодаря чему он все еще был жив.
*****
Бо оставался неподвижным неопределенно долго.
Мир вокруг него прыгал и суетился, наваливался на челнок и грозил размазать его об острые грани каменных джунглей. Но Бо застыл в окружении царившего безумия – он был центром, вокруг которого вращалась бесноватая карусель, и оставался безучастным наблюдателем, переполненным сомнениями.
Чаша терпения была испита сполна, а абсурд происходящего перешагнул грань воображения. Бо не мог больше воспринимать Серую всерьез: слишком много чудес, слишком много странного. Он устал удивляться, и все это стало смешным – превратилось в фарс.
Удивительно, что Мистик продолжал упираться, петляя челноком в лабиринтах восставшего Древнего леса. Неужели он еще верил в реальность происходящего? Бо криво улыбнулся и недоверчиво сощурился на очередную нелепицу Серой…
Они вынырнули из сплетения каменных столбов под свод гигантской пещеры, края которой терялись во мраке, а со дна ее колодца смотрела сама бездна. В чернильной пустоте висело изумрудное озеро, больше напоминавшее невероятных размеров каплю, продолговатую, закругленную по краям и приплюснутую сверху. Она походила на язык, высунувшийся из пасти...
Но не озеро, о котором рассказывал Зиан, и к которому так торопился челнок, заставило Бо скривиться в улыбке. Его увлекло абсурдное представление, разыгравшееся над водной гладью. В сверкании молний и слепящих искр из пустоты рождалась яркая сфера – еще одна неуместная капля. Искры, заполнившие Древний лес, которые поначалу казались снегом, уже не были диковиной – они вспыхивали и гасли, иногда распадались фейерверком молний или складывались в очертания призрачных силуэтов. Над озером из такой искры рождался гигантский водяной шар, который быстро разрастался, словно надувной пузырь. Он уже превосходил размером челнок, а в его прозрачном чреве металась неистовая молния, выбрасывая тонкие щупальца к краям набухающей капли.
Неожиданно молния, погасла, и шар рухнул на поверхность изумрудного озера. Это было похоже на гигантский плевок, который с силой ударил о воду и заставил ее поверхность заволноваться…
– Плюх,– еле слышно повторил Бо, старательно подражая услышанному звуку.
В пустоте сложно оценивать размеры объектов и расстояние до них, особенно, если эти объекты лишены смысла и противоречат логике. Поэтому встреча челнока с поверхностью озера стала неожиданной, а удар сильным.
– Плюх,– повторил Бо, когда челнок, клюнув носом, выровнялся и заскользил по воде, увлекаемый неизвестно откуда взявшимся течением.
Это походило на спуск по склону, хотя в этом месте не могло быть склона – больше не осталось ни верха, ни низа. Возможно, каплевидное озеро, не стесненное берегами, просто вращалось вокруг своей оси. Бо опустил взгляд на прозрачную массу воды, заполненной вездесущими искрами и еще какими-то подозрительными тенями.
Он ошибался… У водоема не было глади – его поверхность напоминала настоящие холмы и расщелины, бугрилась горбатыми волнами, которые поднимались вверх и проваливались ямами. А челнок с замолчавшими двигателями мчался куда-то по его сопкам в окружении сверкающих искр, увлекаемый непонятным течением.
Бо потерял ощущение пространства и времени.