В этот момент вошла Агнес. Она сияла и извивалась и набросилась на режиссера с объятиями и поцелуями, а за ней тащился Ирмин с двумя чемоданами, закатывая к потолку глаза. "Madonna", - пробормотал Алессандро Маринелли и, послюнявив руку, пригладил волосы. Мужчины прервали игру в карты, женщины перестали вязать, и лишь дождь громко барабанил по стеклу. "Я здесь, - вскричала Агнес, - теперь можно начинать!" Лицо Кризелы одеревенело, а режиссер встал, слегка приподнял Агнес, покрутил вокруг себя и осторожно опустил на пол.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он, а она засмеялась:
- Великолепно!
- Ночные съемки прямо сегодня, ты, к сожалению, приехала слишком поздно.
Агнес упала на стул, круговым движением руки поприветствовала всех и отвела волосы со лба. Слишком много работы, театрально вздохнула она, я просто не могла уехать раньше, мои дорогие. О Господи, сказала Марья, если она с самого начала такая, дело не пойдет, как ты думаешь? Я еще не знала, что мне думать. Я видела только, как Кризела плотно сжала губы, поняв, что не она теперь номер один - ассистентки режиссеров обычно истерички и чуть что срываются, если не они на первом месте в сердце режиссера, - а на лбу режиссера проступили мелкие капельки пота. Ирмин поставил чемодан и спросил Агнес: "Ты хочешь есть, заказать тебе что-нибудь?" Сначала она хотела попасть к себе в комнату, принять горячую ванну, а где, кстати, расписание? Режиссер объяснил ей, когда ее привезли, что сегодня вечером будут снимать только маленький эпизод: ее появление перед домом. Съемки большой сцены завтра. Агнес оглянулась, бросила на меня незаинтересованный взгляд и уставилась своими зелеными глазами на Марью. "Костюмы?" - спросила она, и Марья кивнула, встала и пошла к ней. Они пожали друг другу руки, и Марья сказала: "Это мы обсудим уже в гриме, у меня есть много подходящего". Агнес кивнула, встала со стула, и Ирмин подхватил чемоданы. У Алессандро Маринелли вытекло изо рта немножко слюны, а красавец Феличе, родом из Сиены, который играл у нас высокомерного владельца усадьбы, прищурил глаза и стал разглядывать Агнес так пристально, что она заметила это и смутилась. У Феличе были черные волосы и голубые глаза, это был итальянец что надо, славный парень и действительно хороший актер. Он слегка флиртовал с Изольдой, нашей гримершей, но та стойко сопротивлялась и не желала никаких итальянских приключений, хотя при таком длительном дожде и когда все толкутся на одном пятачке нравы обычно смягчаются. Ирмин в связи со своими домашними сложностями утешался с Симонеттой, нашей переводчицей. Я подозревала, что у Марьи завязались тайные отношения со вторым осветителем, а Кризела все чаще переносила дискуссии с режиссером на ночное время - я не знаю, где они заканчивались, в его или ее постели, но мне как-то в это не верилось, уж больно она была страшна, а его брак считался счастливым, не знаю, что это должно означать при такой профессии. Агнес смылась наверх в свою комнату, а мы остались в затхлом ресторанчике. Вот, вскричал режиссер, то была она, теперь милостью Божьей все пойдет на лад! Так как сразу после ухода Агнес Симонетта начала перешептываться с Рузанной, он повторил свои слова по-итальянски. Кто-то включил неоновый свет под потолком, и мы все выглядели, как протухший сыр. Феличе стоял у окна, курил и смотрел на дождь. Вечерняя сцена была отснята относительно быстро. Дождь лил как из ведра, но мы, несмотря на это, снимали снаружи. Агнес должна была подъехать на машине к своей вилле, выйти, повязав голову платком, подбежать к двери дома и открыть ее. Через короткое время повсюду в доме загорался свет, она выбегала наружу и забирала из машины свои чемоданы. Мы повторили это четыре раза, после чего вернулись в отель. Режиссер сел в углу вместе с Кризелой и Агнес, чтобы обсудить с ними завтрашнюю сцену.