Марик Лернер
КОЛОНИСТ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Слуга
Глава 1
Пришествие человека из будущего
Еще раз осмотрел туфлю. Все в лучшем виде. Мадам Стевин останется довольной. Самому приятно, когда вместо грубых фермерских башмаков с многочисленными заплатками приносят изящную женскую обувь. Работа более тонкая, зато и результат выйдет намного удачнее. Слух пойдет наверняка — ведь не разболтать местные сплетницы не способны. В нашей семье дети бегали босыми лет до двенадцати, а потом сами тачали себе обувку. Естественно, под руководством отца. А кто не мог, тот ходил и дальше без башмаков. Правда, на моей памяти такого не случалось ни разу, хотя качество изделий было неодинаковым. Мои творения выходили достойнее, но все же не шедевр. А здесь и такого мастера не найдется.
Круг заказчиков, убедившихся в моем умении, стремительно расширялся. И уже не какая-нибудь батрачка пришла с просьбой, а уважаемая хозяйка. Рваная обувь если и не смотрится после моих рук новенькой, то хотя бы еще послужит и выглядит добротно. Уж лучше, чем тащить в Де-Труа[1] за много лье отсюда и чинить за двойную плату. Мне можно меньше заплатить, но это уж как получится. Все равно пять-шесть су в моих обстоятельствах совсем не лишние, а последнюю неделю ни дня не проходит, чтобы не занесли хоть что-нибудь. Причем тащат сразу по несколько пар, так что работаю на всю семью сразу.
Если бы еще Мари не была такой сквалыгой и вечно не косилась. Даже подкатиться пыталась, будто я чего-то должен. Но это ей обломится. В свободное время имею право хоть чем заниматься. Она это знает и норовит специально придумать дополнительную работу, раз не желаю делиться. Хорошо еще старый Жак нормальный человек, с понятием и поставил ее на место. Но, чую, будут еще неприятности. Даже деньги дома не храню. С нее станется забрать и потом разводить руками.
Глэн застонал протяжно и зашевелился. Кажется, очухался. Или нет? Смотрит с исключительно тупым видом. Что-то пробормотал невнятно. Я встал и взял кружку с сидром. Помог Глэну приподняться и сунул кружку. Он жадно выхлебал все содержимое и с облегчением вздохнул. Потом посмотрел на меня с испугом и опять произнес нечто невразумительное. Похоже, все еще бредил.
— Не врубаюсь, — сказал я чистосердечно.
— Франсе? — изумился он.
— А ты, милок, на каком беседовать желаешь?
Он опять начал нести какую-то муть.
— Не придуривайся. Кто всю жизнь прожил мошенником, вряд ли умрет честным человеком, — машинально выдал я старую пословицу, многократно слышанную от матери. — Кто ж тебе поверит?
— Говоришь на английском? — Глэн аж подскочил, услышав меня.
— Ну вабче, — продолжил я на своем наречии. — Совсем умом поехал. Нашел кого пытать на ентот счет. Тебе-то зачем знать, парижский прыщ?
— Не понимаю, — произнес он с усилием (я видел, тяжело ему еще разговаривать), но определенно не на обычном жаргоне нищих трущоб прекрасной Франции. Она таковая, безусловно, и есть, разве что не для всех. — Где я? — Опять на английском!
Мне в жизни много раз приходилось слышать разные языки. И в Ливерпуле, и в Лондоне, и в Новом Амстердаме. По правде говоря, отъедешь на несколько лье от деревни — и там уже не имеют понятия о соседнем графстве и говорят иначе. Поневоле пришлось научиться всяких разных понимать. Я с кем угодно объясниться способен. Хоть ланкашир, на котором изъясняются вокруг моего родного города, кокни с джорджи[2] или нормандский с валлонским. Даже парижский жаргон Глэна сложности для меня не представлял. Так что понять при желании любую корявую речь не проблема. Скорее развлечение. А за Глэном сроду талантов чужие языки разбирать не водилось, пусть имечко и не франкское.
— В сарае, красавчик.
— В сарае? — В глазах идиотское выражение недоумения.
— А ты кумекал — во палаце? — хмыкнул я. — За свои грешки мог бы и с пеньковой тетушкой близехонько спознаться. Скажи Господу нашему агромадное «спасибочки», что не приняли за насильника. Ты ж, дубарь, и воровать не умеешь! Спалился на раз, отделался поркой. Даже не кнутом — плетью. Убей не пойму, че пожалели. Одно слово — методисты. О душе беспокоятся. Правда, не знаю — своей или твоей. По мне, одинаково без пользы.
— Меня били? — морща лоб, переспросил он. Похоже, особо ничего из моих слов не уловил.
— Тебя пороли.
— Ничего не понимаю. — Он опять понес бредятину. — Это не Россия?
— Ты начинаешь надоедать, — сказал я, поднимаясь. — Уже не смешно изображаешь потерю соображалки. По кумполу не били — спина за все расплатилась.
2
Разные диалекты английского: