— Иногда чувствую себе глупцом…
Я невольно ухмыльнулся. Вишь, только изредка. По мне — постоянно.
— …не замечая простейших вещей. Так за беглого, наверное, премию платят, — выдал Глэн после еще одной паузы итог глубокого раздумья.
— Платят. Не особо, но есть. Но, во-первых, мы с тобой тоже не особо законопослушные люди и с какой стати должны власти помогать. А во-вторых, Господь свидетель, пока от чиновника даже эту мелочь получишь, поседеешь. Пусть идет куда хочет и живет как умеет. Другое дело, ежели бы угрожать стал или грабить. А он вежливо спросил. Чего это я стану кидаться и вязать, рискуя получить пулю или нож под ребро.
Ну, на самом деле есть способы проще и удобнее. Постоянно при себе ношу стальную гирьку, подвешенную на тонкий ремешок длиной в локоть и прикрепленную к деревянной рукоятке. Неискушенные запросто принимают за строительный отвес. А ведь убить такой штукой или оглушить, раз уж в шапке, при определенном навыке ничего не стоит. Правда, не сказать, что у меня его много, но на один неожиданный хлесткий удар точно хватит. Больше вряд ли потребуется. Потому и не люблю показывать даже хорошо знакомым. Все же бандитское орудие, вроде удавки.
— Во славу Людовика Шестнадцатого? — возмутился я вслух для развесившего уши Глэна. — Так я ему ничем не обязан!
Довольно долго мы топали в молчании, если не брать в расчет его постоянного сопения. Как выяснилось, на лыжах он тоже ходить не умеет. Ничуть меня не удивило. Хорошо, еще не слишком далеко и снега пока мало. Но умаялся бедолага страшно и даже по сторонам смотреть перестал. Когда я остановился, он прямо в спину уперся. Некоторое время тупо смотрел, потом устало удивился:
— Вот это?
Знаю, знаю. Снаружи засыпано снегом и почти не видно. Это же не дом — зимник. Остановка на случай непогоды или охоты, вынудившей задержаться на ночь. Четырехугольная яма. В нее уложен бревенчатый сруб, а выше края земли — всего венцов шесть. Окон нет, да и незачем. Ночью только студить помещение, а днем внутри не сидят. Всего одно отверстие, куда дым выходит, и оно вровень с землей.
По лесенке спустились вниз, в полумрак, освещая дорогу заранее приготовленной сальной свечкой. Там находилась простейшая печка, даже без трубы, для просушки одежды и обогрева помещения. Ага, гости, ежели появлялись, оставляли новые дрова и растопку. Здесь они сухими останутся, и следующий нуждающийся не станет рубить на холоде сучья. Закон леса: можешь пользоваться оставленным, но не забудь и другому приготовить. Мало кто посмеет такое нарушить. Тем более что местные друг друга знают и недолго выкатить претензии, заодно ославив на всю округу.
Дым стелется по потолку и выходит в единственное отверстие, оно же вход. Непривычный человек долго в таком чаду не просидит, но что забавно, через пару суток любой перестает замечать. Люди ко всему привыкают. Такой зимник строится, конечно, не от мечты жить в дыму и копоти. Нормальную печь можно сложить только из кирпича. Сделать на месте — излишне длительный процесс, да и глина не всякая подходит. Нести с собой, ежели уходишь на пару суток? Лишний труд.
Широкие нары у стены, грубо сколоченный стол и скамейка. Опять же казанок с крышкой, которого никто не тронет. Сделали из чугуна, и таскаться с ним по лесу радости мало. Вот топор ношу с собой. Могут и унести, особенно забредающие иногда потаватоми.[11] Для них вещь очень ценная.
«Бам!» — отчетливо прозвучало сзади — и целый фонтан русских ругательств. Это даже не стоило усмешки. Любой желающий войти в первый раз, а частенько и выйти, в обязательном порядке прикладывается головой о низкую дверную притолоку. И я не избежал, хотя сам и сооружал. Теперь вытягиваю заранее руку, нащупывая косяк, и подныриваю.
— Вещи складываем в угол, — объяснил я. — На тебе ощипывание, потрошение, жарка дичи на ужин. А я пока пробегусь до речки.
Характерно, что просить взять с собой, как вчера, Глэн не стал. Кажется, устал и не особо рвется на холод.
Бам! И новая порция ругательств.
— Вот зачем так? — простонал: даже шапка не помогла, лбом приложился.
— Для сохранности тепла, естественно. Чем меньше дыра, тем медленнее уходит.
— Нельзя нормальную избушку?
— Ох, как ты работал финансовым директором, ежели простейших вещей считать не умеешь?
— В смысле? — Он даже позабыл о будущем синяке и перестал тереть лоб.
— Дом минимально где-то восемнадцать футов в ширину и двадцать четыре в длину. Вот это дерево, — показал я на первое попавшееся, — даст нам сорокапятифутовое бревно. Скажем, для каждой стены требуется двенадцать, два для поддержки стены. Итого пятьдесят. Конечно же прямо возле поляны полностью ровных и одинаковых не найти. Придется тащить, и возможно издалека. Одному не потянуть. Нужны хотя бы двое и лошадь. Бревна тяжелые. Чем выше, тем сложнее. Ах да! Еще выпилить отверстия для окон и дверей, поставить рамы, застеклить, и внутри непременно печку. Кирпичи возить из Де-Труа. Забыл! Пол настелить досками — как раз плюнуть. А то по земляному ходить не хочется.