— Итак? — протянул Шарль.
Прибыль на каждого составила, доложил еще вчера Бэзил, триста шесть экю два ливра и четырнадцать су. Но надо было получить реальные монеты для окончательного расчета.
Тут была маленькая тонкость. Мне еще предстояло вернуть Шарлю за временно перекупленный контракт и заплатить небольшую премию. По этому поводу мы с пришельцем всерьез поругались. Он хотел за свое предложение каркасного дома стать четвертым в дележе. Причем работать плотником не умел и не собирался.
На предложение самостоятельно договариваться с заказчиком, работниками, лесопилкой и прочими надулся в негодовании. Фактически он мне был должен добрых тридцать ливров по разным поводам — от покупки бритвы и пива по выходным до парочки заходов к доступным женщинам. Требовать хоть что-то право отсутствует. Я обещал забрать его в ближайшем будущем с фермы. Пусть вон гвозди клепает за обычную плату наемного слуги, но если предпочитает в навозе ковыряться…
В дальнейшем Глэн не пытался кричать о своих неимоверных заслугах. Зато очень старался. Ей-богу, стоять за станком без Мари над душой, да еще и за настоящее серебро, изредка перепадающее от довольных купцов, много приятнее. А что доля участия не соответствует высоким запросам, так пусть сам попробует придумать и изготовить станок. По производству чего угодно. Это со стороны хорошо удивляться простоте. А до меня почему-то никто не догадался. Согласен, мысль его. Но ты попробуй ее воплотить в материале!
Робер довольно оскалился на звон денег и потер руки. Наверное, он больше всех вложил своего труда в возведение церкви. Будучи настоящим плотником (махать топором любой умеет, но качество — другое дело), гораздо лучше нас с Шарлем представлял, что и как делать, пусть при первом разговоре откровенно изумился идее. Никто никогда такого не строил, и без профессионала ушло бы много больше времени и материалов. Ничуть не прогадал, пригласив.
Три месяца мы работали практически без отдыха и праздников под ехидные комментарии горожан и приезжих. Сначала ходили посмотреть достаточно часто, потом обвыкли и уже не торчали толпой за спиной. Вечером все равно приходили посидеть и обсудить сделанное за день. Преобладали скептики, пророчащие всякие ужасы на манер одномоментного разрушения при стуке в дверь и сильном ветре, однако мы поставили церковь в два раза дешевле и быстрее, чем шло строительство аналогичного здания общепринятым способом.
На самом деле больше всех с этой истории поимел Шарль. Ну и слегка досталось на мою долю. Ведь делим мы чистую прибыль, а доски брали на лесопилке, как и гвозди. Без наших немалых запасов крепить было бы нечем. Не сомневаюсь, что кузнецы задрали бы цены моментально. Общее благо замечательная вещь, духовность не менее важна, но чтобы протестант упустил возможность лишнюю монету заполучить? Сказки это.
— Проверять итог будете?
— Я эту тетрадь и раньше видел, — спокойно заявил Шарль.
Вот это точно. В отличие от Робера, целиком доверившего мне вести подсчеты, он не стеснялся проконтролировать и брал отнюдь не по оптовой цене за свой товар. Но все в данном случае честно. Дико было требовать работать себе в убыток, чтобы остальным в конце больше досталось. Наценку он брал обычную, как и договаривались, а пилить бревна все равно пришлось нанять парочку дополнительных работников.
— Все правильно сказано.
И мы принялись азартно делить, раскладывая на равные кучки. Золота у пастора практически не водилось, оно у всех редко встречается. Шкурками, вещами и прочими подношениями брать сразу отказался. Вот теперь и разбирались. Уже вторично. Каждый раз при расчетах приходилось учитывать качество монеты, вес, а еще попадались испанские, английские деньги. В колониях постоянно ходят реалы, песо, пистоли и эскудо. У нас своих монетных дворов нет, используют все подряд, а в Южной Америке серебра много, и не все уплывает в Европу. Кое-что и в Северную попадает.
Шарль приволок несколько бутылок приличного вина, и мы отметили удачу. Робер, правда, особо не налегал и старательно разбавлял. Он хоть и не чистокровный индеец, но дедушка, видать, вбил умеренность по части выпивки. Зато кушал на совесть. По его аппетиту сразу заметно хорошего работника. Не особо высокий, хотя крепкий, а жрет почище моего.
— А кто сможет протолкнуть в горлышко бутылки целое яйцо? — хитренько улыбнувшись, спросил Глэн, когда всем стало хорошо, но не перешло черты, за которой уже не особо важно, по какому поводу собрались.