— В полку если что и есть хорошего, так кормежка.
И стоит мне это гораздо больше, чем любое другое действие. Мой личный финансовый помощник Глэн, нежданно-негаданно угодивший на место главного интенданта, особо не воровал. Сразу предупредил, чтобы довольствовался теми самыми двумя процентами со сделки, официально разрешенными при назначении. В целом по объемам совсем немало. И не по причине изумительной честности потребовал не откусывать лишнего куска. В наше время неберущих вообще не существует. Все тянут и на лапу берут.
Причина в ином. Постоянно тьма народу наблюдает за каждым движением и произнесенным словом, включая часть собственных офицеров. Через одного докладывают губернатору компромат. Гореть на пустом месте не желаю. Да и воровать у собственных солдат — последнее дело. У государства при оказии не постесняюсь, а покупать по одной цене и нижним чинам впихивать по другой — увольте. У меня свои принципы и честь.
Хватит с интендантов и официально положенного им. Практически везде поставщики оставляли себе головы, шкуры, жировые прослойки. Потом их продавали налево для личной выгоды. На такие вещи приходилось закрывать глаза, а то получил бы всеобщую ненависть. Достаточно и фермеров с ружьями. Как бы не первая ласточка, за которой целая стая последует. И коммерсанты с удовольствием присоединятся, подкинув идейку простому парню и даже денежек.
Им есть за что ненавидеть мою замечательную во всех отношениях персону. Недогруз сухих продуктов (мука, рис и так далее), который иногда достигал десяти-пятнадцати процентов от заказанного и оплаченного, выдирал из жадных лап без всякого уважения. И ведь все подряд распинаются про патриотизм и необходимость помочь сражаться. А как речь заходит о необходимости отдать свое добро для общего блага, так визг до Парижа и требование двукратной цены в сравнении с рыночной.
— Труп тащить не будем, — сообщил, давя выступление.
— Голову отрежу для опознания? — с готовностью предложил Гош.
— А, все равно ничего не доказать. Один пошел по злобе или кто подговорил. Золота не было?
— Мелочь, — помотал он головой отрицательно.
Верю. Не стал бы обманывать, прекрасно знает — не стану отбирать трофей. Это не мародерство, а воинская добыча.
— Значит, и подкупа не доказать. Лучше его вон туда, — показал я на нависающий край оврага. Подрыть, чтобы завалило. — Если кто послал, пусть ждет, пока не отчается. А ты молчи. Никому ни слова.
Мой личный браконьер хохотнул.
— Долго искать станут, — понимающе кивнул.
Немного спустя вышли к дороге, еще издали услышав голоса. Сначала невольно насторожились, потом признал. Возле лошадей стояла телега и три женщины, деловито обсуждая, что с ними делать, время от времени без особого энтузиазма крича в сторону леса. Все же явно не удрали от хозяев, стоят привязанные, а никого нет. Любые разбойники увели бы. Все это нервировало, и кто-то из компании требовал ехать дальше, а когда мы с Гошем вывалились из леса, в нашу сторону моментально посмотрел целый набор огнестрельного оружия — от пистолетов в обеих руках у Рут до мушкета и дробовика. Путешествовать по здешним путям — занятие небезопасное, и даже бегинки вооружены и готовы к отпору.
— Полковник Эймс, к вашим услугам, — снимая шляпу и изображая поклон, провозгласил я.
— Вы не слышали криков? — спросила Арлет с подозрением. Все же она на меня возбуждающе действует в любом виде. Хоть в рясе, хоть в дорожном костюме и с пылью на лице. Похоже, она нечто уловила и машинально провела рукой по щеке.
— Далеко были, занимаясь разведкой, — объяснил не моргнув глазом.
— Тут в кустах следы, и заподозрили дезертира, — поддержал меня Гош. — Оказался обычный охотник.
— Ваше ли это дело — бегать за кем-то? — спросила Рут.
Определенно имела в виду меня, а не второго мужчину, несмотря на множественное обращение. Не знаю, как остальные, — она бы точно выстрелила, появись индеец на опушке. Лично я испытал огромное облегчение, когда Рут нашла себе занятие и не требовалось исполнять обязанности опекуна. Лечить людей после знакомства с Арлет, зашедшей проведать раненого, посчитала замечательной идеей и напросилась к той в ученицы. Тем более что изначально речь шла об акушерстве. Но та занималась не только женскими недомоганиями, и пришлось постигать и другие вещи.
Тупой Рут никогда не была и память имела хорошую. Видимо, справлялась с поручениями и никого еще не зарезала случайно. Заодно ожила и, хотя в мужской одежде, шокируя пожилых горожан, ходить не перестала, уже не сидит вечно в углу молча. Бегает в качестве ассистентки Арлет по больным, таская саквояж. И даже согласилась на помощь страждущим в полку. Может, из-за моего присутствия, но скорее по причине интереса общины к занятному предложению. Женщина-врач и женщина-хирург — нечто абсолютно из ряда вон, и это обязательно запомнят. А если результат окажется реально положительным, и вовсе у общины появятся многочисленные дополнительные клиенты.