— Да ты капитан, ты, кто же спорит — вздохнул я, похоже этот офицер или сильно пьян, или сошёл с ума или всё вместе и сразу — а чего вы в океане делаете?
— В океане? Пытаемся не сдохнуть! — снова истерический смех — мы шли в Японию, наш бывший капитан почему-то решил, что у него получится уговорить узкоглазых торговать с нами, а не с голландскими ублюдками! Полтора года в плавании, и я наконец-то капитан! Принеси мне воды кэрл! И вынеси из моей кают-компании эту падаль! И поживее, пока не получил кошек!
— Угу! Уже бегу, аж волосы назад! — кошками мне какими-то угрожает, а кошек тут нет! Тут кроме трупов и крыс из живности только сумасшедший лейтенант.
Выяснив всё, что мне было надо я поспешил выйти на палубу, оставив безумца одного. Это же получается, что, когда офицеры слегли, кто-то из членов экипажа за ними ещё ухаживал. Какой-то чернокожий раб по имени Сэм. А потом, когда бедолага Сэм или загнулся, или тоже свалился без сил, они там сами по себе умирали от голода и жажды. Выжил только Джейкоб, у которого был в сундуке припрятан запас вина. И поступил он без сомнений как крыса, не поделившись своим запасом ни с кем. Какой-то Итан тоже протянул довольно долго, и умолял лейтенанта поделится напитком, а вот тот не стал этого делать специально… Сплоченный и дружный коллектив английских военных моряков, что тут ещё скажешь…
Выживших на фрегате, если считать вместе с лейтенантом, нашлось аж девятнадцать человек. За борт отправилось пятьдесят шесть трупов. Среди живых был и бедолага Сэм, единственный чернокожий среди всех. Скорбной работой по организации морских похорон мы занимались весь вечер и часть ночи. Откладывать было невозможно, тела разлагались и находится рядом с ними не было никакой возможности. Всех выживших я приказал перенести в один из кубриков на баке фрегата. Так они оставались запертыми на надёжный засов, и за ними было легче ухаживать. Почти все английские моряки были в ужасном состоянии, более-менее хорошо себя чествовал только Сэм, у которого отказали ноги не так давно. Напоив больных водой, я приказал дать им сырой, свежей рыбы и на этом вся медицинская помощь закончилась. Большего для них мы пока были сделать не в состоянии.
Фрегат сейчас лежал в дрейфе, так как паруса я приказал спустить. Мы все вымотались, и нас всего тринадцать человек, ночью же наниматься ремонтом такелажа и заменой парусов я посчитал излишним. Погода хорошая, шторма не предвидится, а значить пока некуда торопится. Даже воду из трюма я приказал пока не откачивать. Она попала туда через палубные люки во время шторма, который погубил «Повелителя морей» и фрегат до сих пор на плаву, значить течей нет. Завтра весь день мы посвятим ремонту и дай бог уже двинемся в путь в Форту-Росс. Сейчас я не сомневался в том, что мы до него доберёмся благополучно.
Утром я спустился в трюм. Вчера я не смог себя заставить пройти через заваленную трупами артиллерийскую палубу, где жили канониры фрегата рядом со своими пушками. Сейчас орудийные порты были открыты, что конечно не избавляло от жуткого запаха, зато помещение проветривалось и там можно было находится без использования противогазов, которые к тому же ещё не придумали. Распределив на работы матросов, Мэт отправился со мной.
— Вода не прибывает? — я стоял на ступенях трюма с лампой в руках и смотрел на грязную воду, которая плескалась внутри корабля.
— Никак нет, уровень со вчерашнего дня не поменялся! — Мэт указал на зарубку, которую вчера сделал на корпусе корабля — на месте стоит.
— Ты смотрел груз? — повернулся я к боцману.
— Да господин Виктор. Там табак и пушки — отчитался Мэт — во время шторма часть балласта и груза сместилось, от того и крен. Табак только выбросить, морская вода его испортила.
— Пушки? — удивился я — много?
— Не считал, они под водой. Но пушки мелкие, чуть больше фальконета. Это то что я видел. Может и другие есть. Негр, что мы тут нашли, говорит, что раньше они ещё томаты и картофель грузили, только всё выкинули за борт, когда они загнили. Полтора года в плавании, не удивительно — хмыкнул Мэт. Несмотря на то, что вчера он вместе с матросами перетаскал несколько десятков гниющих тел, настроение у него было отличное.
— Ну и дурни! — выругался я — сохранили бы картошку, все бы живы были! Цинга она от недостатка овощей и фруктов в питании, человек на одной солонине долго не протянет.