- Не надо!! - завопил тот.
- Еще как надо, если вы нормального языка не понимаете. Молчун же тебе в прошлый раз объяснил, разве нет?
- Откуда вы знаете? - тихо спросил орк.
- Я много чего знаю, забыл кем я работаю. - Жгут усмехнулся, сжав губы в тонкую линию. - Как это ты с ними справился?
- Да я кулаки постоянно чешу, вот и пригодилось. - Язвительно ответил Молчун и подошел к своей сумке, отряхнув ее от земли.
- Рассказывай давай. - Жгут сложил руки на груди в ожидании ответа, но орк не торопился говорить. - Отец научил.
- По книжке. - Спокойно ответил он.
- По какой такой книжке?
- "Боевое наставление учура Хака", - ответил за Молчуна Прыг. - Это ему библиотекарь дал.
Орк метнул грозный взгляд на болтливого гоблина, тот понял, что сказал что-то не то и замолчал.
- Ничего, шаман разберется. А пока все в класс. И этих тоже тащите.
Гоблины вздохнули и подхватили одного из орков под руки, как к школе быстро подкатили два автомобиля, из которых вылезли оперативники службы порядка, быстро оцепили территорию, забрали пострадавших, а Молчуна и Тощего с орчанкой провели в класс, где усадили на лавку. Там же пристроили Прыга и Скока. Мальчишки напугались серьезных дядек в форме, только Молчун был спокоен, как будто его каждый день опергруппа забирала в участок.
Опросили всех, кто, как, зачем и почему. Кто где стоял, кто первым услышал, с чего все началось. После чего отпустили всех домой и я уже вздохнул с облегчением, но тут ко мне подошел учитель и снова положил мне руку на плечо, как тогда, когда остановил меня от убийства этого урода. Заставил мозги работать.
- Ты молодец, Молчун. - Сказал он. - Все сделал правильно. Только справиться с ними ты бы не смог - из них же в спецкорпусе готовят элитных убийц.
- Как это? - не понял я.
- В каждой из колоний есть такое заведение. - Пояснил учитель, встав рядом. - Туда берут тех, у кого есть негативные склонности к жажде наживы, убийству, виду крови или криков боли. В общем, всяких ненормальных. Их учат, как правильно подкрадываться к жертве, убивать без следов, зачищать места преступлений, если их совершили те, кто стоит у власти. Только перед этим им проводят корректировку на полное подчинение. Они уже шагу не могут ступить без воли хозяев. В Метрополии этого делать нельзя, а определенным кругам во власти такие услуги нужны, вот они и распихивают этих подонков по колониям. Это наши, местные. Два года назад Древляна сообщила куда следует про тот инцидент, произошедший между тобой и ими. Хозяева заинтересовались ими, пришел приказ, ослушаться нельзя, пришлют регулярные войска и колонию объявят попавшей под нападение Гнаргов или Изгоев. Так что, сам понимаешь. И, пожалуйста, не болтай об этом никому.
- Почему вы мне все это рассказали? - задал я закономерный вопрос.
- Ты выглядишь старше своих лет, не теряешь самообладания в критической ситуации, имеешь свое, но правильное представление о чести. Да, бить слабого, возвышаясь над ним, это низко и подло. Так поступают только те, кто сам слаб духом. Тебе это не нужно, я же вижу.
- Что с ними будет?
- Их спишут. Уже окончательно. Всех пятерых. Неуправляемые убийцы хозяевам не нужны.
- И что, эти хозяева и на меня могут убийц натравить?
- Боишься?
- Нет, но лучше знать, чем все это может обернуться.
- Тут ты прав, дело пахнет фораксом (вонючая жидкость для смазки механизмов, вроде нашего масла), но мы колония на самообеспечении, так что справимся со своими проблемами сами. В любом случае в обиду тебя мы не дадим. - Жгут похлопал меня по плечу. - Беги домой, время уже позднее.
- Как там Тощий и та орка?
- Кто?
- Э-э, девочка-учур.
- Тощий потрясется немного да успокоится - шаман поработает с его памятью. А насчет девочки... храбрая учур, кинулась на помощь слабому, хотя сама не сильнее его. Будет добрая жена. - Жгут улыбнулся. - Ну, беги.
Он посмотрел вслед необычному орку. Все же не первый день видишь тех, кто в столь малолетнем возрасте может справиться с четырьмя противниками, причем один из них вооружен. Не побоялся вступиться, услышал, оценил ситуацию, послал за помощью. Жгут очень удивился, когда Прыг влетел в класс и заверещал как резаный о драке за углом школы. До Тормоза только доходило, что он сказал, а учитель уже сорвался с места, надеясь успеть, разнять. Мальчишки редко прибегают к драке без взаимных оскорблений. Не успел. Все закончилось очень быстро. Надо бы библиотекаря расспросить про ту книжечку, что Молчун у него взял. И как этот выживший из ума гоблин мог отдать малолетке такую страшную книгу как "Боевое наставление"? Она в Метрополии запрещена. Хотя, сюда в первые лета всякий хлам сплавляли, вот в нем видно и попалось. Все равно библиотекарь забил тот подвал действительно ненужной литературой. Жгут постучал стилом по столу и начал писать отчет о событиях, произошедших за углом школы. Дознаватели и так быстро разобрались, еще бы, прислали двух мыслителей, те тут же разложили все по полочкам, взглянув на события глазами участников. У нас еще невиновный никогда наказанию не подвергся.
Я пришел домой, повесил сумку с тетрадями на крюк. На стук двери вышел Горшок и Светка.
- Ты поздно. - Сказал брат убитым голосом.
- Что случилось? - насторожился я.
- Отец умер. Завалило в шахте. - Сказал тот и я увидел стоящие в уголках его глаз слезы.
Глава 5
После сообщения брата о смерти отца, мои мысли заработали совершено в другую сторону. В душе поселилось тяжелое гнетущее чувство и одновременно с ним проснулась ярость. Захотелось кого-нибудь разорвать голыми руками. Своих человеческих родителей я не знал, а воспитатели детского дома не идут с ними ни в какое сравнение. Когда я вырос, то не воспринимал родственных уз так близко как все люди, только потому что был их лишен. Наоборот, во мне поселилась твердая уверенность, что родители мои обычные пьяницы или бомжи, которым ребенок был на фиг не нужен. Вот они от него и избавились. И хотя было еще советское время, но не все так счастливо жили в той далекой стране. Так что для меня родственные узы были как пустой звук. До недавнего времени.
Взрослые орки не так много времени проводят с детьми - работа и хозяйство, домашние дела отнимают очень много времени, так что общение между поколениями происходит редко. Так, видимся только за завтраком и ужином. Но отец это отец, какой бы занятой он не был, он все же дал жизнь моему телу (хотя здесь, конечно, большая заслуга матери, но без папаши все равно бы ничего не получилось) и за это я ему благодарен. Хотя кто-то же постарался, чтобы я сохранил человеческую память, так что этот неведомый Бог вполне мог подкинуть мне испытания.
Я подошел к брату и положил ему руку на плечо. Так орки и все остальные выражают свое участие в сопереживаниях близкого им друга или родича. Зареванная Светка обхватила меня за пояс и повисла на мне, ее худенькое маленькое тельце содрогалось от рыданий, слезы так и текли из глаз. Горшок обнял меня, поместив сестренку между нами и под его плотной кожей я ощутил как ходят мышцы от содроганий - плакал он беззвучно, без завываний, но тело не обманешь. Только из себя я не мог выдавить не слезинки, словно чужой орк на этом страшном празднике смерти. Видимо, свой отпечаток наложила на меня прошлая профессиональная деятельность. Я похлопал брата по спине.
- Где мать?
- Там. - Голос Горшка дрожал. - За столом сидит.
- Уложи Свету спать. - Не своим сухим надтреснутым голосом сказал я. - Потом сам ложись, я разберусь.
- Молчун, как мы будем жить дальше? - брат с надеждой смотрел на меня своими наполненными влагой глазами.
- Также как раньше. - Я отстранил брата в сторону и пошагал к матери.
Она сидела за столом и теребила маленький портретик отца, который художник нарисовал по случаю. Плечи молодой женщины опустились, вся она как-то сгорбилась, постарела и в свои двадцать пять неполных лет выглядела как замученная постоянной работой и кучей детей матрона. Тонкие пальцы рук, которые привыкли держать пипетки и оперировать с лабораторным оборудованием мелко дрожали, вертели карточку, мама вглядывалась в резкие черты лица отца. Он был изображен победителем на Арене, его первый выигранный бой. В руке боевой топор, с которого капают капли буро-коричневой оркской крови, волосы завязаны в пучок на затылке, тогда еще он носил шикарную шевелюру, прежде чем стал бриться налысо. Спокойный выдержанный взгляд, расслабленная поза, но выдающая готовность бойца вновь продолжить битву. Мать гладила пальцами это лицо и внимательно всматривалась в каждую черточку, хотя уже очень давно досконально изучила портрет. Я подошел и сел напротив. Она подняла на меня сухие выплаканные глаза и посмотрела отсутствующим взглядом, словно перед ней было пустое место. Я отнял у нее карточку, мать положила руки на стол, потом словно очнулась и взглянула на меня по-другому.