В тот момент, моя шкала Ада, замерла на отметке 8.
Спасибо, Катюша. Как вспомню твои жалостливые крики о помощи, так сразу жалею, что заступилась за тебя. Мотал бы он твоей головой, до морковкиного заговенья, и не сидела бы я здесь, с клеймом чудовища на лбу. Хотя, на что я надеялась? Даже если бы, мне приклеили статус свидетеля, Кате все равно бы все сошло с рук. Моя мама, никогда не сможет заплатить ту сумму, которой располагают родители Пермаковой. Откупились. Бог им судья – так, обычно говорят? Ох, я бы сейчас все отдала, чтобы пристать именно перед Божьим судом, нежели людским. Я не собиралась поступать так же, как поступила Катя – это как огонь тушить бензином.
Далее меня ждал экспресс-суд, где мне очень быстро зачитали невеселый приговор: один месяц заключения под стражу, пока будет идти следствие. Мое сомнительное путешествие, тогда только началось.
Бесчеловечно вытащив меня из автозака, меня любезно встретил начальник СИЗО. Он долго рассматривал мои белые балетки, а лишь потом, с сарказмом в голосе, спросил:
- Первый раз?
В знак согласия, медленно опускаю свои опухшие от слез веки.
- Не бойся. Здесь не кусаются.
Попытка хоть немного меня упокоить, совсем не удалась. От его слов мне стало только хуже. Тело покрылось мурашками, а синие губы и костлявые коленки синхронно затряслись. Не трудно догадаться, что люди подобных профессий закаленные и безжалостные, но смеяться над ошибками других, это слишком низко.
Длинная процедура приема, заставила меня около часу, унизительно стоять лицом к стене. Со стороны, я была похожа на провинившегося ребенка, которого поставили в угол за оплошность. А потом, началась процедура, которую мне приходилось наблюдать только в русских детективах: отпечатки пальцев, фото в трёх проекциях, врачи. Я чувствовала себя инопланетянином, которого в научных целях режут на кусочки. Господи, я походила на кого угодно, только не на старую, добрую - Соню Филатову.
Непробиваемая женщина - кто-то вроде кастелянши, выдала мне тонкую подушку, исхудалое одеяло, ватный матрас и тазик, в котором я должна буду мыться. Зайдя в камеру, я была вовсе обессиленная. Уронила все на ближайшую койку, приготовившись знакомиться с новыми знакомыми. Но в помещении никого не было. Тогда я решила, что мне повезло: никто не будет бить меня или унижать. Посади меня с женщиной, которая порезала мужа или же наркоманкой, болеющей ВИЧ – это было бы намного хуже. Хотя, с такой статьей, как у меня, легко можно быть в авторитете. Наверное.
Дни тянулись очень медленно, но я потихоньку свыкалась. Я боялась смотреться в зеркало: откуда на меня смотрело лицо покойника, но это было не самое плохое.
Невыносимая духота, ужасная койка на железной основе, больно впивалась в спину и бока, мешая уснуть и отсутствие времени, от чего находишься в полной дезориентации. Отвратительная кормёжка, судорожный и урывками сон, сильнейший стресс, быстро сломали меня. Мне часто снилась долгожданная свобода и от этого, я еще больше погружалась в отчаяние. И, знаете девчата, если вы думаете, что к слабому полу отношение в таких местах более лояльное – не обольщайтесь! Если ты переступил порог СИЗО не в качестве «закона», то вожми свою голову поглубже в плечи, иначе полетит по закоулочкам.
Мои глаза высохли, и, казалось, я больше не буду плакать, не смогу. Но драматический момент все же настал, когда у меня выдалось свидание с мамой. В тот день, она привезла мне чистые вещи, шампунь, прокладки и жирный крем – все в странных сосудах и пакетиках, куда все выложили из фирменных упаковок. При виде мамы, я снова дала волю слезам, но быстро взяла себя в руки, потому что её реакция, была в разы хуже. Хоть кто-то из нас, должен не терять рассудок. Мама убеждала меня, что займёт денег, найдёт хорошего адвоката и скоро весь этот кошмар закончиться. Мы просили суд присяжных, чтобы у меня появился малюсенький шанс. Долгие дни мучительного ожидания, того решающего дня, свелись в одно серое пятно. Койка, осмотр, проверка, кормежка, тазик и снова койка – завтра, как будто не наступало.
Зато, впервые жизни, я полюбила сон. Да, именно тот сон, который мне с трудом удавалось получить. Уж лучше, я буду видеть воображаемый кошмар, но не тот, который реален.
И вот день Икс настал.
Когда конвой под руки вёл в зал заседания, меня ждал новый шок.
Беременная девушка, лет так тридцати, накинулась на меня с криками:
- Тварь! Ты отца моего убила! Гори в Аду! Сдохни!
Как оказалось, мужчина на автобусной остановке не был бомжом, это был обычным человеком, со своими определенными пристрастиями. Этот факт, не сильно повлиял на мое состояние, но изрядно удивил. Как мы вообще могли так подумать? Ни то что бы, это как-то изменило ситуацию или определенный статус человека, давал нам право на такое, но все же.
Крики разъяренной девушки, давили на перепонки в ушах и на горло. Я так и не смогла посмотреть ей в глаза. Ее реакция была вполне понятна, будь я на этом месте, вела себя точно так же. Мне казалось, что если мои сопровождающие хоть на секунду отвлекутся, то от меня не останется и мокрого места.
Забавно, но когда дверь клетки в зале суда захлопнулась, я почувствовала себя в безопасности. Не подходите, я в домике.
Я - Филатова Соня, робко поджав ноги, сижу на скамье подсудимых. Сжимаю руки между собой со всей силы, так, что костяшки белеют. Меня обвиняют в убийстве прекрасного отца, мужа и любимого дедушки – Владимира Гришко.
На удивление, даже по версии обвинения, я сделала это не нарочно. Ну, так и было в принципе. В свою очередь, я признаю вину, каюсь и божусь, что исправлюсь. Коллегия присяжных заседателей – ни больше, ни меньше, двенадцать человек, - внимательно слушают меня и только изредка отвлекаются на колкие высказывания в мой адрес со стороны пострадавших и душераздирающие всхлипы моей мамы.
Я стала одним из тех, чья судьба находиться в чужих руках. Эх, ну и кусачее это чувство, знаете ли. Будут ли они объективны? Будут ли снисходительны? Ведь, я для них незнакомый человек, случайно встретившийся на их пути. Да уж, у моей судьбы - кошачья улыбка. Ускользнув между моих пальцев, она зараза, предательски устроилась в чужих ладошках.
После часового слушания, господа присяжные удаляются в совещательную комнату, чтобы потом, публично провозгласить вердикт. Вердикт, который я боюсь услышать даже краем уха. Провожаю их молящими глазами, но они отвечают игнором. В душе молю их о пощаде и скрещиваю холодные пальцы за спиной. Плачу, чтобы меня не настигла суровая участь. И мама: все плачет, плачет и плачет. Надевайте спасательные жилеты, господа присяжные, скоро тут все затопит горем и страданием.
Сердце наполняется плохим предчувствием, когда судья в напутствие, просит коллегию, опираться на факты и доказательства, и совсем забыл напомнить о праве на ошибку и чувство человечности. Какие факты? Какие доказательства? Я все признала и это факт. Виновата. Точка. Я прощу всего лишь маленького шанса. Шанса, не сгнить в тюрьме пока проходит моя молодость.
Совещание завершается спустя тридцать минут. В воздухе повисло напряжение. Добрые присяжные, просят, назначит мне минимальное наказание, просят о нисхождении. Святые люди! Спасибо! На мгновение, на моем лице появляется слабая улыбка. Я с трудом остаюсь стоять на месте и не падаю им в ноги.
Но ведь, это еще не все. Должностное лицо государства, носитель судебной власти, а точнее, женщина с короткой стрижкой и лицом, серьезнее, чем у президента, еще не вынесла вердикт. И снова крестик за спиной. Так хочется, чтобы женщина узнала во мне свою дочь, и растаяла, как ванильное мороженое, под палящим солнцем.