Первый месяц пребывания робинзонов на Рифе подходил уже к концу. Приятели решили наконец осуществить давно задуманную мысль, приняться за постройку нового небольшого судна, на котором можно было бы добраться до берегов Южной Америки или же хотя бы до одного из ближайших населенных островов.
На другой день все утро шел сильнейший дождь, вследствие чего наши приятели принуждены были остаться у себя на судне. Они воспользовались этим обстоятельством, чтобы хорошенько ознакомиться со всеми сокровищами и богатствами «Ранкокуса» и прежде всего с теми двумя-тремя ящиками, которые стояли между деками, и где должны были находиться все семена. Затем они спустились в трюм; всякого рода леса и досок здесь было очень много, но ничего похожего на остов или же составные части судна, в роде пинасы, не оказалось, но Боб остался при своем первоначальном убеждении. Различных инструментов и орудий тут было также очень много.
В числе семян Марк натолкнулся на семена клевера и других луговых трав в таком количестве, что ими можно было бы засеять сплошь весь кратер.
Тем временем погода прояснилась, и Марк и Боб отправились на Риф, забрав с собою полную корзину гуано и семян. Друзья не были там с тех пор, как Марк удобрил почву и сделал первые посевы. Марк приближался к месту, где были его грядки, почти без всякой надежды на успех. Ведь у него тогда не было даже ила, который бы он мог смешать с той рыхлой пепельной золой, какой являлась здесь повсюду нетронутая, девственная почва. Каково же было удивление и радость друзей, когда они увидели расстилавшиеся по земле зеленые всходы с чуть заметными завязями на тоненьких стеблях.
Итак, важный вопрос о пригодности почвы Рифа был решен в благоприятном смысле. Понятно, что радость Марка по этому случаю не знала границ. Какое счастье в самом деле, что козочка еще ни разу не была здесь в течение этих двух недель; как видно, безуспешность первых ее посещений отбила у нее охоту взбираться снова на вершину; теперь же если ей случится увидать здесь хоть издали свежую зелень, то нарождающимся дыням наверно грозит беда. Поэтому Марк решил продержать козу взаперти на судне до того времени, пока не будет выстроена изгородь, достаточно прочная, чтобы прекратить козе доступ к драгоценной маленькой бахче; сделать это, в сущности, было совсем не трудно: с внешней стороны взобраться на вершину, хотя бы даже и козе, было возможно только в трех местах. Исключая эти три пункта, стена повсюду поднималась совершенно отвесно на высоту трех или четырех метров. Лишь в двух местах скатившиеся обломки скал и твердой лавы образовали нечто в роде ступеней, которые нетрудно было уничтожить и таким образом сделать и эти пункты недоступными; третий путь к вершине решено было временно загородить особой загородкой.
Озаботившись сохранением своего вновь приобретенного сокровища, Марк принялся засевать травою внешние скаты кратера. Понятно, что он не рассчитывал на то, чтобы все посеянное взошло; он счел бы свой труд далеко не напрасным даже и в том случае, если бы по склонам кратера засело хотя бы несколько кустиков зеленой травы, на которой мог бы отдохнуть утомленный однообразием глаз. Следом за ним шел Боб, разбрасывая гуано повсюду, куда Марк кидал семена. Выпавший вскоре дождь смочил последние посевы и принес этим немалую пользу будущей растительности.
Сделав все, что от них зависело, они спустились внутрь в «Долину кратера», где Марк намеревался разбить сравнительно обширный сад. На распланировку, удобрение и подготовку почвы для будущего сада ушло около двух недель; тем временем дожди стали выпадать уже реже; и лишь от времени до времени проливались над рифом сильные ливни; они еще более, чем постоянные дожди, способствовали произрастанию растений.
За эти две недели посевы, сделанные на вершине кратера, успели дать порядочные всходы благодаря влиянию тропического солнца. Но теперь следовало опасаться в близком будущем тех продолжительных засух, которые обыкновенно губят всякую растительность, и главную причину которых следует искать не в высокой температуре воздуха, а в других местных условиях климата.
По мере того, как дело подходило к лету, Марк начинал успокаиваться относительно ужасного, губительного влияния местной жары. Он убедился, что пассатные ветры, а быть может, и еще другие какие-либо неизвестные ему причины, постоянно нагоняли тучи, которые не только проливались благодатным дождем над посевами, но вместе с тем и умеряли нестерпимый зной солнечных лучей.