Два дня сряду Марк продолжал подвигаться вперед все в том же направлении. И здесь почвенные изменения носили тот же характер чередующихся между собою водных пространств, песчаных мелей и зубчатых гребней скал.
На пятые сутки Марк снова предпринял маленькое путешествие на «Бриджит». Выйдя из «Браслета» через узкий проход, он вошел в небольшой пролив, направлявшийся прямо на северо-восток. Пролив этот, шириною около полумили, имел на всем своем протяжении достаточно глубины, чтобы поднять даже большое судно. И не было ничего невозможного в том, что какое-нибудь из проходивших мимо судов могло зайти этим путем на Риф. Марк охотно ухватился за эту мысль и находил в ней для себя большое утешение и самый пролив этот назвал «Каналом Доброй Надежды». В трех милях от кратера канал раздваивался: один из рукавов его шел к северу, а другой уходил куда-то вдаль, теряясь в юго-восточном направлении. Чтобы воспользоваться благоприятным ветром, Марк избрал последний путь.
Проплыв по каналу некоторое время, он вошел в другой канал, ведший на северо-восток. Этот канал имел значительную глубину и при входе достигал более полумили ширины; затем он немного суживался и потом вливался в овальной формы бассейн, диаметр которого равнялся целой миле. Этот бассейн был огражден с восточной стороны как бы поясом, состоящим из гряд непрерывных скал, местами достигавших высоты в семь метров и более. Дно его было совершенно чистое, песчаное, а лот почти повсюду показывал глубину в двадцать брассов [27].
Это был прекраснейший природный порт, и ничто не могло быть более удобного, чем этот самобытный закрытый рейд.
Марк плавал уже более часа в «Овальной Гавани», как он назвал этот порт, когда заметил, наконец, что зеркальная гладь этих покойных вод кое-где слегка рябится чуть приметной зыбью, идущей от северовосточной стороны бассейна. Марк тотчас же направил свое судно в ту сторону, откуда шла зыбь, и убедился, что там в одном месте скалы расступились, образуя удобный выход в океан. Ветер был попутный, и Марк, войдя в проход, очутился в открытом море. Проплыв еще немного, Марк очутился в полумиле на ветре у бесконечной каменной гряды. Поставив «Бриджит» в дрейф, Марк бросил лот, но и на сорока брассах он не достал дна. Везде под ветром виднелись рифы, скалы, мели, тогда как с наветренной стороны и впереди повсюду был открытый океан.
Определить в точности протяжение канала от кратера в «Овальную Гавань» было довольно трудно. Но судя по времени, которое пришлось употребить на этот путь, Марк полагал его длину миль в двадцать пять. «Бриджит» уже более часа находилась в открытом океане; между тем ветер начал свежеть, пришлось брать рифы, и Марк стал подумывать о возвращении на Риф. К сожалению, он не позаботился наметить на берегу приметных пунктов, по которым можно было бы найти тот путь, которым он шел сюда. Ему казалось это совершенно лишним. Но вышло иначе: тот выход из бассейна, которым «Бриджит» вышла в океан, снаружи был замаскирован скалами. Ему не оставалось теперь ничего, как только попытаться найти то место, где эта бесконечная цепь рифов прерывалась и открывала доступ в архипелаг. Подойдя к берегу насколько можно ближе, он все-таки нигде не мог найти желанного прохода; более часа он искал его в различных направлениях, но поиски его остались безуспешны. Провести ночь в открытом море да еще на ветре столь неприветливых берегов не представляло ничего приятного для Марка, и он решил итти на север, покуда не наткнется там на какой-нибудь другой проход.
В течение целых четырех часов «Бриджит», не останавливаясь, шла на север, вдоль бесконечной каменной гряды; угрюмое однообразие этих скал нарушалось лишь бурною пеною ударявшихся о них морских волн. Но и на всем этом громадном протяжении Марк не нашел не только прохода, но даже и такого места, где скалы расступались бы настолько, чтобы среди них могла укрыться хоть самая простая лодка. За это время, по расчету Марка, «Бриджит» прошла не менее тридцати миль; сообразуясь с этим, он мог определить до некоторой степени величину своих владений. Часов около пяти вечера Марк, наконец, достиг небольшого мыса или косы, вслед за которым берег вдруг круто заворачивал на запад. Марку стало ясно, что он достиг северной границы этой подводной группы вулканических гор. Мыс этот он назвал «Северо-Восточным мысом» и, обогнув его, пошел на запад, держась как можно ближе берегов.