Воспоминание об Айвазяне и женах привело Гусарова в состояние черной меланхолии перед неизбежной необходимостью возвращения в советскую колонию. Конечно, прежде мы допили с ним вторую бутылку, он просил еще "на посошок", но я развел руками - кончились, мол, боеприпасы, погреб пуст, в тылу сидит Алена и тоже, наверное, ругается.
Наконец, Гусаров поднялся и мы вышли с ним во двор. Сумерки зимнего дня быстро сгущались, и повеяло настоящей прохладой.
Гусаров полез в карман, достал визитку:
- Во, совсем забыл. На-ка. Позвони этому джентльмену, он завтра же возьмет твою битую красавицу и послезавтра вернет ей девственность. Понял?
- Вот за это, Женька, спасибо.
- Визитку не выбрасывай, знай, что он всегда может выручить. Наши часто бьются, а он исправит за день - и концы в воду. Какая авария? Где это видно? Нет ничего... Учись, пока я жив... и пока Айвазян не взялся мстить... У-у-у, карапет армянский...
Гусаров сел в машину, помахал рукой мне и стоящему у открытых ворот Ганешу, врубил газ и рванулся с места, словно стартовал в супергонках "Формула один" в Монако. Раздался удар, скрежет и визг тормозов. Оказалось, что Гусаров слегка не вписался в ворота и снес зеркало заднего вида. Ганеш побежал, нашел отлетевшие в сторону остатки и принес высунувшемуся из окна машины Гусарову.
- Плевать, - махнул рукой тот и уже медленно выехал из ворот.
Зеркало разбил, дурак, не к добру это.
Я вернулся в дом. В столовой и спальной Алены не было.
Отыскал ее в саду по огоньку сигареты.
- Зачем куришь?
- Устала.
Если ты устала, то что говорить обо мне, подумал я.
- Сколько же вы выпили?.. Ужинать будешь?
- Нет. Сыт по горло.
Глава двадцать первая
"Сыт я по горло, до подбородка..." - дальше не помню "...лечь бы на дно, как подводная лодка..." - вертелось в голове на следующее утро бесконечным повтором песня Высоцкого.
В торгпредство я не поехал - машину забрал чинить джентльмен от Гусарова. Явился тут же, хитроглазый, но сразу назвал стоимость ремонта знал, что я все равно могу выяснить истину у своих коллег, неоднократно пользовавшихся его услугами. Вопрос оказался в другом - если оплата наличными, то это одна сумма, если чеком, то сразу плюсуются налоги, то есть в полтора раза выше. Естественно, что выгоднее платить наличными, сбережешь Отчизне деньги, но Отчизна знает, что ее сын, дай ему только такую возможность, тут же часть наличных обязательно прикарманит и поэтому Отчизна запрещает такие сделки.
Джентльмен был в курсе наших взаимоотношений с государственной системой и, учитывая психологию совработника, предложил оценить стоимость работ вдвое выше - поди потом докажи, что столкнулись со скутером, а не с танком. Оплатив ремонт и налоги, остаток честно делился пополам между Джентльменом и Саабом. Получалось что-то около моей месячной зарплаты. Я отказался, также как и с подложной квитанцией Попова, но сделать это с Джентльменом мне было гораздо легче, чем с Поповым, нет и все, не хочу, не нутру.
Джентльмен усмехнулся и уверил, что вернет машину через два дня придется отогнать ее в Старый Город, где народные умельцы-чеканщики веками стучат молоточками по наковаленкам, они идеально выправляют кузов. Кроме того, нужно отыскать новую дверь, эта совсем никуда не годится, и покрасить.
Уехал Джентльмен и снова... сыт я по горло, до подбородка. Настроение было паршивое, я бесцельно пришел в офис и остро ощутил, что будь я дома по-настоящему, в Москве, то врубил бы своих любимых Саймона и Гарфанкля или Моцарта, "Дайр Стрейтс" или "Би Джиз", "Свинглов Сингерс" или Окуджаву, взял бы альбом живописи или томик Джека Лондона. Вспомнилось, как я спасался после смерти Наташи, как выживал... музыкой, картинами, стихами, прозой, кино, театром и... друзьями. Все равно это были годы одиночества... Беда. Не то, чтобы живая и горькая, как лебеда. Нет. Просто ежедневная беда. Когда в бегах, когда с утра рукой в рукав, и впопыхах еда, и чередой труды, то пропадает страх и нет беды. Как будто нет беды. Так день летел. И ночь - в дорогу. Но на рассвете тревожно сердце в бок толкнет и будит смутную тревогу - так мать на вскрик проснется к детям. Что жизнь прошла, что мозг склерозом изувечен и организма грязь и шлак не успевает чистить печень, и все яснее ощущенье пустоты, и все страшней, все выше круча, и вот уже как будто не жил ты - лишь ночью звезды заслонила туча...
Лет до двадцати я был одинок естественно, неощутимо, жил по течению куда прибьет, там и мой круг, потому что не знал, кто и зачем я. Влюбился в кино и первую свою женщину, ставшую моей женой, - получил в подарок единомышленников по киностудии и любовь Тома, а попав в туберкулезную больницу, потерял Тамару, и не хватило сил на кино. В санатории встретил Наташу и всех тех, кто боролся с недугом за свою жизнь.
Ушла из жизни Наташа, и я остался совсем один...
Спасали не только книги и музыка, спасала яхта - как бы случайно, но на всю жизнь свела меня судьба с братством беззаветно влюбленных в парус, солнце и ветер.
От каждого периода моей жизни кто-то остался в сердце моем. Но они далеко.
Никому не верь. Ни-ко-му, убежденно сказал Гусаров. Одинок и пьян был с тоски, весельчак, балагур, умница, красавец. Ни-ко-му, это он про минвнешторг, и я про свое заведение то же скажу, но я верю и буду верить до конца дней своих тем, кто верил вместе со мной в шестидесятые годы, тем, кто останется вечно молодым в памяти моей. Виталька Вехов, например... или его тоже изуродовала Система?
Внутренний звонок.
- Сааб, мистер Веков из каминг, - известил Ганеш.
Виталий уже входил в офис.
- Цел? Без травм? Ну, с боевым крещением! Гусаров мне все рассказал, но я, как освободился, все равно сразу к тебе. Чем помочь? Говори.
- Да вроде нечем, спасибо тебе. И рад, что ты здесь. Не поверишь, я только что вспоминал наших.
- Они тебя тоже не забывают, - Виталий выложил передо мной на стол пачку писем. - Пляши, сааб.
Виталий подробно расспросил меня о происшедшем, о Джентльмене от Гусарова, о сумме за ремонт, в принципе все одобрил, подтвердил, что в этой ситуации лучшего не придумаешь, и сообщил ворох новостей.